Носенко В. С.     

    (1921-2008)                     

КУБАНЬ — ВОЛШЕБНИЦА МОЯ.

Твоих примет вокруг немало,

Но та особенно мила,

Что в сердце сызмальства запала

И к песням радостным звала.

Она связала воедино,

В одно понятие – Кубань –

И звонкий посвист соловьиный,

И мятой пахнущую рань,

И трепет листьев кукурузных,

И с хрустом выдавшийся хлеб,

И свежесть мякоти арбузной,

И зноем дышащую степь;

И поцелуй, тот первый, сладкий,

Тот всемогущий чародей,

Что мог родиться только в схватке

С жестокой скромностью моей.

Не перечислить все, что мило,

Что берегу и славлю я.

Все это ты мне подарила,

Кубань – волшебница моя!

 

Растет моя березка в Краснодаре,

Шумит листвой на площади Труда.

Она не вспомнит о былом пожаре:

Войны на ней не отыскать следа

Припев:

Пусть будет над березкой небо синим

И даль степная будет ей видна…

Ах, сколько есть березок у России

Но на земле Россия лишь одна.

Пройдут года, она расправит плечи,

Войдет в свою березовую стать.

И соловьи кубанские под вечер

Ей станут песни нежно напевать.

Припев тот же.

Уеду я, уйду по разнотравью

Рассветы с песней новые встречать.

Березку здесь, как дочь свою, оставлю,

Чтоб чаще край Кубанский навещать.

«И теперь, среди иных событий,

Вспоминая прошлую войну,

Говорю я: миром дорожите!

Каждый день встречайте, как весну!»

  В. Федоров

ДИМКА  И  ЕГО  НОВЫЕ  ДРУЗЬЯ

  Глава I

 Дед Никодим, чай с баранками и дивная история.

            Эта, не совсем обычная история произошла с самым обыкновенным мальчиком, простым школьником, который ни чем особенным не выделялся среди своих сверстников. О таких говорят — был «как все».  Жил как все, ходил как все, говорил как все, поступал … тоже, наверное, если не так, как все, то, во всяком случае, так же, как многие его сверстники. К старшим он относился вроде бы уважительно, вроде бы и маму слушался.  Иногда врал,  иногда проказничал. Потолкаться среди курящих сверстников считал для себя делом обыкновенным. И трудно было с уверенностью утверждать: из этого мальчика вырастет непременно хороший человек или, с такой же уверенностью, предполагать обратное. Мама этого мальчика очень переживала по этому поводу, — кем станет ее сын, Димка, повзрослев? Сверстники звали Димку  несколько иначе — Димон или Дик, кому как нравилось. Нравилось это и Димке. В этом было что-то «крутое.» Это  помогало занимать определенное положение в своем кругу. Так бы и текла эта обыкновенная Димкина жизнь по непредсказуемому руслу и к какому бы берегу она прибилась бы — неизвестно, если бы не эта история.

            Впрочем, все — по порядку… 

В тот день, Димка, придя из школы домой, и толком не раздевшись, сразу бросился к своему компьютеру….  Здесь нужно пояснить —  о том, как появился у него компьютер, тоже есть своя история. А произошла она  так…  Димка  давно мечтал иметь свой собственный компьютер, но, увы…. Мамина зарплата не давала никаких шансов даже на надежду его когда-нибудь купить. Единственное, на что ей удалось наскрести деньги, так это на годовой абонемент посещения компьютерного клуба. Зная, что на следующий год такого «счастья» ему не видать, Димка постигал программные науки с таким усердием, что этому позавидовали бы все его школьные учителя. Но, одно дело зубрить скучные уроки, другое — изучать компьютер. Вещи для Димки несколько разные. В итоге, прилежность и старание дали свои результаты —  Димка кое в чем стал разбираться как пользователь компьютера и даже получил об этом свидетельство. И нужно сказать, что его старания не прошли даром — Димку заметили и приняли в постоянные члены клуба, с правом бесплатного посещения.

            Теперь он стал завсегдатаем клуба и был от этого счастлив безмерно. Одно только огорчало Димку —  он был единственным членом клуба, у которого не было своего собственного компьютера. Но, наверное, он родился под счастливой звездой —  потому как счастье улыбнулось ему еще раз. А произошло это так…

Однажды в Димкину квартиру постучался сосед, который не так давно, «с рук», купил себе подержанный компьютер. Вид соседа был довольно плачевным. Как  оказалось — он долго корпел над каким-то документом, и в неожиданно появившемся окне на вопрос, который был задан по-английски, щелкнул не ту клавишу. В итоге документ, весьма важный, совершенно исчез. Исчез в неизвестном направлении. И, похоже, исчез навсегда. Сосед был в отчаянии. Димка решил попытаться помочь попавшему в беду соседу и отправился к нему, прихватив с собою тетрадь, в которую руководитель клуба принуждал его записывать некоторые компьютерные «хитрости».

» В жизни приходится, не пожалеешь». — Говорил он при этом.

            Вот при помощи записанных в этой самой тетради инструкций, попыхтев некоторое время за клавиатурой, Димка восстановил документ. Восхищению соседа не было предела. Где-то, через полгода, этот же сосед купил себе новый «навороченный», как он сам хвалился, персональный компьютер, а свой старый взял да и подарил Димке. Представить только — самый настоящий компьютер  и даром!

Мама долго не могла успокоиться, все волновалась — за что такие дорогие подарки? А Димка буквально летал от счастья.

            С той поры он стал просиживать у монитора дни напролет. Вначале его мама была этим обстоятельством довольна — Димка перестал «болтаться» допоздна на улице. Она была спокойна — ее сын всегда был дома. Но вот, со временем, эти его «просиделки», как она говорила, стали ей не нравиться.  Все нормальные дети на улице играют, воздухом дышат, а ее сын — за компьютером сидит безвылазно.

Вот и сегодня, вернувшись из школы, Димка на ходу скинул куртку и сразу уселся перед монитором. Ему дали на один день диск с «Пришельцами», новой космической суперигрой. Землянам нужно отбиться от нашествия инопланетян. Главным героем Димка выбрал Шварценеггера, своего кумира. В игре шестнадцать уровней.

            Четыре уровня Димка уже легко прошел, а вот на пятом остановился в нерешительности — как быть дальше?

            …Шварценеггер посмотрел с экрана на Димку и сказал: » Мы его сделаем, давай — действуй»

Димка щелкнул мышкой, и его герой бросился вперед через препятствия, круша все на своем пути. Вдруг впереди замаячило жуткое существо.

            «Давай, действуй» — повторил Шварценеггер и Димка щелкнул. Из ручной пушки вырвался огненный шар и врезался в инопланетянина. Жуткий вой огласил Димкину комнату.

            «Есс!» — Димка победно дернул локтем на себя — еще один уровень позади. Чтобы не забыть, он набросал на тетрадном листке схему его прохождения. Димка так увлекся игрой, что забыл обо всем на свете —  об уроках,  о мамином поручении. Все вылетело из головы. Завтра в компьютерном клубе состоится турнир по этой игре. Победителю приз — десять долларов. Ради десяти «баксов» все дела можно отложить, так решил Димка.

            Хлопнула входная дверь — это пришла мама с работы. Проходя мимо Димкиной комнаты на кухню, она с укоризной  спросила:

— Ты все сидишь перед этим ящиком? Уроки — то сделал?

— Успею,- буркнул в ответ Димка, не отрываясь от экрана.

— Ну, смотри …, — устало сказала мама и принялась хозяйничать на кухне. Через некоторое  время  по квартире стал распространяться очень аппетитный аромат печеной сдобы.

— Димка, а мусор ты так и не вынес? — Требовательно спросила мама.

— Щас.…Иду… — Димка вздохнул и с большой неохотой остановил игру. Придя на кухню, он увидел, что мама, любуясь, держит в руках новенькую разделочную доску, вкусно пахнущую свежеспиленным деревом, и не перестает восхищаться ею.

— Надо же какой мастер! Вот удивительно! — Восклицала она, — Ты посмотри — какая красота!

Димка равнодушно посмотрел на то, чем так восторгалась его мама. Ничего особенного. Доска как доска. Единственное, чем она отличалась от тех, которые продаются в хозяйственных магазинах, так тем, что на обратной стороне ее был рельефно вырезан храм с тремя главками. Этот храм, его купола с крестами, окна и даже крыльцо имели свою рельефную глубину. В небе над храмом проплывает облако, а вдали — клином летит стая птиц. Димка пожал плечами, — ну и что?

— Ладно,- в раздумье, сказала мама,- Мусор вынесешь потом, а сейчас сходи к деду Никодиму, он живет недалеко, через улицу, в старом микрорайоне — отнесешь ему кусок пирога. Денег он не берет, а за работу все-таки отблагодарить надо.

Мама взяла нож, примеряя — где бы разрезать выпечку. Нож, поколебавшись вправо-влево над пирогом, остановился над серединой и вонзился в ароматную мякоть.

            Димка скоро нашел нужный ему дом и, окинув взглядом окна верхних этажей, в нерешительности остановился у одного из подъездов,  Кажется здесь, на третьем этаже  живет тот самый дед Никодим, которому и предназначен пакет с пирогом. Димка оглянулся  — как помнится, в одном из этих домов, а может быть, и в этом самом, должна жить его одноклассница. Стряхнув с ботинок прилипший снег, Димка поднялся на нужный этаж. Осмотрелся. Подошел к нужной  двери и, не найдя кнопки звонка, постучал. На стук, однако, не  никто не отозвался.

— Не хватало еще, чтоб старика дома не было, — недовольно проворчал Димка. Сейчас он желал только одного — быстрее отдать пакет и скорее вернуться домой, к компьютеру, к оставленной игре. Приходить сюда второй раз у него не было совершенно никакого желания. Подождав некоторое время, решил постучать еще, да посильнее. Только, было, сжал пальцы в кулак, как дверь отворилась. От неожиданности Димка одернул руку.

            На пороге квартиры стоял седовласый, … нет, не старик, это слово совершенно не подходило к хозяину квартиры, а стоял, будто сошедший со сказочной картинки,  старец.

И был он даже не седовласый, а весь какой-то белый. Длинные волосы и борода были белы, как снег. Таких старцев Димка видел только в сказках и никак не мог даже и предположить, что они могут жить где-то рядом. На вид старцу  можно было дать и сто и двести и более лет, но его походка и бодрый голос говорили о том, что хозяин квартиры — совсем не дряхлый старик.

— Вот, мамка передала, — не здороваясь, сказал Димка и протянул через открытую дверь пакет.

Старец пакет брать не стал, а жестом пригласил гостя войти.

— Ну… проходи.

Димка нерешительно перешагнул через порог.

— Вот, вам мамка пирог передала, — повторил он,- очень ей понравилась ваша доска.

            Хозяин приоткрыл пакет. Аппетитный аромат наполнил прихожую. В животе у Димки заныло.

— Славный пирог,- сказал старец,- Ну что стоишь? Раздевайся и проходи — вместе его и отведаем, —  по-простому пригласил он гостя.

— Да не-е, — как-то неуверенно начал  отказываться Димка.

— Давай, давай — не мешкай, проходи,- настаивал дед Никодим. — Ты пришел как раз к столу, я уж чай, было, собрался пить, а тут стук в дверь. Ну, думаю, знать добрый гость, коль к трапезе Господь привел. Как в народе говорят: » Гость на порог — накрывай хозяин на стол». И, прикрывая входную дверь, добавил, — Стол уже накрыт, гость на пороге, да, кажется, и не с пустыми руками. Видишь — все сходится, так что … проходи, будь гостем и давай знакомиться.

Старец говорил с Димкой так, будто они были давнишними знакомыми. Гостеприимство и простота хозяина сделали свое дело —  Димка почувствовал себя непринужденно и решил уважить старика. Да и желания уходить, почему — то не возникло, хотя минуту назад его намерения были совершенно иными.

Дед Никодим, провел гостя в комнату и, предоставив мальчишке остаться пока одному, отправился на кухню. Димке в глаза бросилась непривычная простота жилища. Здесь не было практически никакой мебели, кроме дивана, стола со стулом, да на всю стену — книжные полки, а дальний угол — весь заставлен иконами, такими разными.

Димке никогда не приходилось видеть настоящие иконы, кроме как на картинке в мамином журнале. Заложив руки за спину, он с интересом стал их рассматривать. В это время послышался голос хозяина квартиры, звавшего к столу.

— Ну что, Димитрий, сотворим молитву,- наполовину спросил, наполовину повелел старец, когда Димка пришел на кухню. Не дожидаясь ответа, хозяин перекрестился и, глядя на икону, висевшую в углу у стола, нараспев начал молиться.

— Отче наш, иже еси …

Димка совершенно не понимал смысла слов, которые, молясь, говорил дед Никодим. Только смотрел и удивлялся. Казалось, что он попал в другой мир. Все здесь было ему дивно — и старец, и иконы и еще что-то такое, чего и сам Димка не понял. Да и воздух здесь был какой-то особенный, с легким сладковатым привкусом древесной стружки.  К тому же еще, старец произносил его имя, как-то необычно, по-старинному: Ди-ми-трий. Получалось очень уважительно. Все это, вместе взятое, производило особенное впечатление.

            Если бы не стоящий на кухне холодильник, который урчал очень даже по-современному, Димка подумал бы, что он оказался в прошлых веках.

            — А-а-аминь,- протяжно закончил молитву дед Никодим и широко перекрестил обеденный стол. На столе был Димкин пирог, плетеная корзинка с баранками,  деревянная резная сахарница, наполненная доверху кусочками сахара-рафинада, и что так удивило Димку — тонкие стеклянные стаканы в витиеватых  подстаканниках, сделанных из серебристого металла.

Какие-то приятные ассоциации из детства всплыли в его памяти. Димке захотелось скорее сесть за стол, бросить в стакан несколько кусочков рафинада, этих миниатюрных белоснежных кирпичиков и наблюдать, как мелкие воздушные пузырьки дружной стайкой понесутся вверх. А затем, взяв подстаканник за ажурную ручку, грызнуть баранку, и запивать ее, горячим, сладким чаем. От таких размышлений, Димка  с трудом дождался окончания молитвы.

 Наконец-то, усадив гостя, старец стал разливать, булькающий из носика, кипяток. Верхняя часть стакана, при этом покрывалась легким паровым  налетом. Убрав чайник на плиту, дед Никодим принялся разделять Димкин пирог, который от своей мягкости податливо проминался под лезвием ножа.

— Ангела за трапезой,- пожелал хозяин, и предложить приступать к делу, не мешкая. И сам же, едва вкусив пирога,  начал нахваливать угощение, покачивая от удовольствия головой. Слышать такие похвалы Димке было очень приятно. По правде, говоря, сам он никогда не выражал никаких чувств относительно того, что готовила мама.  Даже поблагодарить ее после обеда Димка не удосуживался, считая это  делом лишним. Мама на то и мама, чтобы кормить. За что же еще благодарить? Так считал он.

Старец  же не скупился на похвалы:

— Ай да умелица! Ай да мастерица! Разве это пирог? Да это же сущий мед!

            Димка лишь угукал и утвердительно кивал головой. То, что его мама получает такие похвалы — очень льстило Димке. К своему удивлению Димка действительно почувствовал необычность вкуса пирога, хотя раньше такого за собой не наблюдал. Следствием таких восхищений, естественно было то, что пирог просто «растаял» на глазах.

— Велие утешение передала твоя мама, спаси ее Господи, — сказал дед Никодим, вытираясь салфеткой. Димка не очень то и понял смысла услышанного, но, желая доставить приятное хозяину квартиры, решил поддержать разговор и спросил:

— А почему у вас пахнет деревом? Вы, что — столяр?

Старец улыбнулся:

— Нет, я не столяр, но с деревом я работать люблю. Дерево — материал особенный, живой. Если ты к нему с душой, то и оно тебе тем же ответит.

Дед Никодим повернулся и достал крупную деревянную статуэтку  — всадника, летящего на коне с копьем наперевес.

— Ух, ты! — Восхищенно воскликнул Димка. А и было чему так восхититься.  Низко пригнувшийся, к конской шее, всадник;  развевающаяся, как крылья мантия; мощное длинное копье;  летящий конь, едва касавшийся земли — все это было наполнено такой силой и неодолимостью, что глаз невозможно было оторвать от статуэтки.

— Вот это вещь! — Воскликнул Димка, — Ее можно толкнуть баксов за пятьдесят, а то и больше. Дерево сейчас в цене.

— Каких басков? — Спросил старец.

— Не басков, а баксов — зеленых. — Поправил Димка и, увидев непонимающий взгляд собеседника, добавил,-  Ну, этих…, долларов.

Дед Никодим забрал статуэтку в свои руки и с грустью сказал:                                                                     

— Ди-ми-трий, забудь слово доллар. Доллар — он поганый. Долларом Русь продается. А они,- дед кивнул на всадника, — не продаются. Это герои Земли Русской, герои брани Куликовской. Ты знаешь, как их зовут? — Спросил старец, пряча статуэтку?

            Димка отрицательно мотнул головой.

— Тебе то, Ди-ми-трий, — строго, но по-доброму, без укора, произнес дед Никодим, — Тебе то  уж это ведать надобно.

Димка в ответ лишь небрежно пожал плечами, всем своим видом как бы говоря:-

— Мало ли, как они там зовутся. Откуда мне знать?

Старец добавил чаю в уже почти пустые стаканы, выложил на стол еще немного баранок и неожиданно начал рассказывать:

— Когда-то давным-давно, много лет тому назад, Господь Бог, за грехи людские, попустил вражьей силе прийти на Землю Русскую. И была силища эта страшная и жестокая, и называлась она — Золотая Орда.

— Это было в 1223 году,- равнодушно вставил Димка.

— А ты откуда  знаешь? — Удивился дед Никодим .

— По истории проходили, — небрежно бросил Димка.

— Вот как? — Удивился старец.

— А чего тут особенного? — В свою очередь удивился Димка — Каждый школьник знает эту историю.

— Вот здорово!- Неподдельно обрадовался старец, и тут же добавил, — Прошу тебя, утешь старика, поведай, что знаешь. Видишь — один я живу, не с кем и словом обмолвится,  а я, страсть как люблю послушать всякие истории.

В предвкушении красочного рассказа, старец окунул в чай край баранки.

Димка, же, после того, как сказал, в каком году была Куликовская битва, замолчал. Сколько он ни тужился, сколько ни ковырял в своей памяти — ничего более вспомнить не смог. Да и на уроках истории кроме знания дат ничего больше и не требовали.

— Эх, жаль, — сказал дед Никодим, — я и одну баранку не успел съесть. Коротка твоя  история.

Он придвинул корзинку с баранками ближе к Димке и сказал:-

— Теперь слушать твой черед.

Димка историю не любил, уж больно скучный урок, но из уважения к старцу  противиться не стал.

 

История деда Никодима.

-Когда-то, давным-давно,- начал опять дед Никодим, — много лет тому назад…

            …И странное дело — под дивный говор старца, перед Димкой, перед его мысленным взором, как в кино,  стали проплывать картины Древней Руси …

…Вот густые леса,  полные всякого зверья. А вот и медведица с медвежатами лакомятся в малиннике сладкими ягодами. Вдруг раздался  треск веток. Медведица настороженно подняла морду, потянула носом и опять успокоилась — это вдали прошел лось. На вершине кедра, весело цокая, снуют белки, а у его подножия, урча от удовольствия, кувыркаются неугомонные медвежата, устроив на поляне невообразимую возню.

…Там, за рекой — пасутся тучные стада коров. Рыбаки у берега, стоя по колено в воде, деловито выбирают сеть из реки. А рыбы в сетях — не счесть.

На все это с бездонной голубизны неба взирает яркое, щедрое солнце, радуясь Божьему миру.

            Но что это?! … В безмятежную размеренность этого мира внезапно вторглись бранные крики,  звон мечей и ломающихся копий вперемешку со стоном спускаемой тетивы тысяч луков. Это князь Святополк, прозванный за свой вздорный характер «окаянным», решил отобрать земли у своих младших братьев — князей Бориса и Глеба. Мало ему показалось владеть своим уделом, доставшимся в наследство от великого князя Киевского Владимира — так решил еще приумножить свое богатство таким нечестивым образом. Земли своих братьев — поля, леса и всех, кто на них проживал, Святополк отобрал в свою вотчину. Но кроме этого он совершил и другое злодейство — подло послал тайных убийц, которые и завершили все это черное дело, убив невинных Бориса и Глеба. Простой народ долго скорбел о постигшем их горе. Все  очень любили своих князей —  добрых и благочестивых братьев. Борис и Глеб, настоящие христиане — они святые.

За этот грех братоубийства Бог наказал Святополка и изгнал его из Земли Русской на чужбину, где он и умер бесславно. Много было на Руси князей, но не было между ними ни мира, ни лада — одни ссоры. А все отчего? Жажда власти и богатства помрачила их души. Непрерывные неурядицы, бранные стычки шли нескончаемой чередой в жизни Руси христианской. Люди погибали в бранях, умирали от голода и болезней, жили в нищете и в разрухе.

            Димка, затаил дыхание — вот перед его глазами предстала картина, как княжеская дружина разоряет  и грабит селение чужого удела. Все забрали. Не оставили ни хлеба, ни соли. И пошли обиженные ходоки в Киево — Печерский монастырь, просить у Бога заступления. Прослышал народ о том, что живет в том монастыре дивный монах — Прохор, который в молитве силен. Вот и пошли старики и бабы с детьми  к нему просить помощи в беде.

            И сказал пришедшим в ответ Прохор монах:

— Напрасно вы ко мне пришли, нет у меня ни золота, ни имения, ни какого богатства. Все, что имею — все это на мне. — И показал на свою потертую монашескую мантию. — Чем же я могу помочь вам?

— Мы не за богатством к тебе пришли, — отвечают ему ходоки,- Мы пришли просить тебя, чтоб  помолился о нас. Мы знаем, что Бог слышит твою молитву.

— Немощен я в молитве, братия,- отвечает им со смирением монах, — Не ко мне вы пришли.

— Нет,- говорят люди,- мы знаем, что твои молитвы угодны Богу. Нам идти более некуда. Осталось только умереть. А если умирать, то лучше здесь — у стен монастыря.

            Сердце сжалось у Прохора от услышанного. Горько ему стало, что народ так страдает. Заплакал он.… И стал со слезами молиться и просить у Бога милости к обиженным. Бог гневался на народ русский за то, что православные воюют друг с другом и не хотят жить в мире и любви. Но Бог любил и монаха Прохора за его доброе сердце. Услышал Господь слезную его молитву и не замедлил явить свою милость.

— Несите-ка  сюда лебеды, — сказал неожиданно Прохор людям.

Никто не стал вопрошать — для чего понадобилась монаху лебеда. Раз сказал Прохор — значит так надо! А ведь лебеда — это луговая трава, которой впору, разве скотину кормить. Все люди молча отправились в поле — и стар и млад. Много собрали лебеды — целую копну.

— А теперь давайте ее молоть, — повелел Прохор, и стал, затем, из этого помола выпекать хлеб.

Подивились, было, люди — невиданное это дело, чтоб из лебеды хлеба печь. Но более всего диву дались, когда этот хлеб стали есть. Хлеб то получился на славу — ароматным и сладким, будто с медом испеченный. Прохор стал щедро раздавать этот хлеб всем, кто бы ни его просил. Но прознали об этом чуде лукавые люди и решили украсть у Прохора его хлеб.  Обманули Прохора, стащили тайно хлеб, но лишь только попробовали его есть, как ворованный хлеб оказался нестерпимо горьким. Побросали эти люди ворованный горький хлеб на землю и обозленные ушли восвояси. Лишь один из них раскаялся в содеянном и, собрав брошенные куски хлеба, вернулся к монаху.

Но Прохор не держал зла на этих людей и, благословив принесенный хлеб,  вернул тому человеку. И…, чудо! Только что бывший горький хлеб стал сладким и ароматным!

            И понял-таки народ, что лишь тот хлеб сладок, который дается доброю волей и от щедрого сердца. С тех пор и укрепилось за этим монахом имя: Прохор — лебедник. А когда было, что попросят у него соли, то он, взяв золу из печи, благословит ее и даст просящему. К удивлению всех, зола становилась солью. На вид черная, а на вкус — соль.

            Князь, который произвел разорение, разозлился, узнав, что монах Прохор дает всем хлеба и соли вдоволь. Приказал тот князь забрать всю соль из монастыря и засыпать в свои амбары. Слуги княжеские исполнили  это повеление и привезли во двор княжеский несколько телег,  дополна груженные тугими мешками.

            Князь довольно потирал свои руки — соль дорого стоит, приумножится казна княжеская, и приказал при нем высыпать соль из мешков. Каково же было неописуемое удивление всех, когда вместо соли из мешков посыпалась зола. Внезапно, невесть откуда, налетевший ветер, поднял золу с земли и бросил ее в лицо князю, разметав мешки по двору. Весь княжеский двор покрылся черной зольной пылью. Вся свита, и сам князь стали черные, как мурины. Испугались слуги, что князь, разгневавшись, велит их казнить.  Бросились к ногам его, прося о помиловании. Грязное это было зрелище — черные, все в саже, слуги наперебой клянутся такому же черному князю в том, что в монастыре они видели настоящую белую соль и всю без остатка, как повелел князь, засыпали в мешки и доставили ее сюда, пред светлые его очи.

Страшно было слугам, но страшно стало и самому князю, ибо понял он, что сам Бог посмеялся над ним. Понял вдруг князь, что совершил он  тяжкий грех, обижая бедных и беззащитных, отнимая у них  и без того скудное пропитание. Ночь не спал князь, а наутро сам поехал в монастырь просить прощения за свои грехи.

            А монах Прохор всем людям говорил:

— Зело прогневался Господь на народ русский. Стенания и слезы невинные дошли до слуха Божьего. Разве так должен жить народ православный?  Разве должно братьям, православным славянам, враждовать между собой? Разве для того дал  нам Господь единственно истинную веру — веру Православную, чтобы мы воевали друг с другом, грабили и убивали? Разве для раздоров дана нам истина о Боге?

Не исполняют православные заповедь Божью — любить друг друга. Не хотят понять православные, что они один народ — народ Божий!

 Вот! Недолго осталось мне быть с вами. Как сказал мне Господь — сегодня он меня возьмет к себе. И еще сказал Господь, что попустит прийти  на Русь силе вражьей, чтоб одумался народ, чтоб стал как одна семья.… Одумайся народ, одумайся!

Сказав это, монах Прохор, сложил руки и отдал свою душу Богу. Ох, и страшно же стало всем от услышанного и увиденного…

            Димка сидел неподвижно. Он все забыл. Он забыл про чай, который уж и остыл давно. Он забыл про сладкие баранки, лежащие перед ним. Он совсем забыл — где находится. Перед ним лишь был старец, а в нем вся Древняя Русь, и ее такая многострадальная история. Нет, эта история совсем не такая, которую привык слышать Димка в школе на уроках. Эта была история совершенно иная, история, которую Димка переживал так, будто это все было на его глазах.

            А дед Никодим продолжал…,-

— И вот, начало сбываться то, о чем предвещали уста монаха Прохора.…Сама природа затаилась в предчувствии чего-то  страшного. На небе появилась комета необыкновенной величины. Ее хвост протянулся через все небо и заканчивался заостренным, как у пики, концом. Небывалая засуха пришла на землю. Леса сами возгорались от жары и бездождья. Черный дым стелился по земле, и запах гари тяготил воздух. Птицы небесные падали на землю замертво.… Все это внушало тревогу и не предвещало ничего доброго.

            И вот совершается оно,  попущение Божье. Земля Русская от начала своего не ведала подобного бедствия. Страшная сила, как тать, жестокая и многочисленная пришла на Землю Русскую из глубин азиатских.

            Даже бывшие враги славян — половцы прибежали на Русь, в поисках спасения. Они-то первые и принесли страшную весть о невиданном нашествии. Южные русские князья вознамерились не допускать врага к границам своих уделов. Они  переправились со своими дружинами через Днепр, и у реки Калки  встретились с врагом. Не дрогнули сердца православных богатырей при виде столь многочисленного противника. Однако князья и здесь, перед лицом опасности, не смогли прийти к согласию — где кому биться и когда начинать битву. А потому полчища Орды, увидев, что княжеские дружины разрознены, набросились на них  и буквально смяли в страшном натиске. Много, больно много братьев славян полегло на поле брани. Вечная им память !

            Дед Никодим перекрестился и неожиданно спросил Димку:

— А ты, Ди-ми-трий, знаешь, где находится река Калка?

Димка сразу и не понял, чего от него хочет дед Никодим, и удивленно посмотрел на старца,  но, вспомнив рассказ, воскликнул:

— Так за Днепром же!

Дед Никодим широко, от удивления, открыл глаза, качнул головой и произнес:

— А ты смекалист! Догада!

Димку эти похвалы мало тронули, он весь ушел в переживания того времени. Дед Никодим это приметил и, смущенно покряхтев, продолжил свой рассказ.

— Страшное время пришло, ох страшное.  Мужчин убивали, юношей угоняли в рабство, девиц бесчестили, над женами глумились. А на тех, кто остался в живых — хан Ордынский наложил платить дань. Страшное пришло время,- со вздохом повторил дед Никодим.

— Как-то  хану  Батыю привели Федора, князя Рязанского, и доложили, что у князя, в его уделе, осталась молодая жена — красавица.

             Хан приподнял бровь и надменно говорит князю:

— Доложили мне верные слуги мои, что жена у тебя — красавица. Очень я пожелал посмотреть на нее. Отправляйся с верными моими слугами в свой город и привези к нам, в Орду, свою жену — посмотреть на нее. А потом…- Хан, лукаво прищурился,- Я вас отпущу.

Стоявшие рядом мурзы злорадно оскалились от услышанных ханских слов.- Вези, вези свою жену — мы посмотрим на нее. Вези, а то худо тебе будет!

             Но не испугался молодой князь хана и смело ответил, что христиане своих жен злочестивым язычникам не показывают. Оскорбился надменный хан смелостью князя и повелел умертвить его тут же, при нем.

            Когда весть о смерти князя дошла до земли Рязанской, жена князя — красавица Евпраксия с младенцем на руках  в беспамятстве бросилась с высокого терема и погибла вместе с сыном.

Да…- дед Никодим вздохнул — Тяжкое пришло время…. Стоны и плач мрачными тучами клубились над городами и селениями несчастной Руси. И казалось, что нет никакой силы на свете, которая могла бы освободить землю Русскую от порабощения.

Димка затаился. Такую историю он слышал впервые. Ему казалось, что вот-вот к ним сейчас ворвется баскак и, приставив кривую саблю, будет требовать дань.

            А дед Никодим продолжал:-

— Привели к хану князя Черниговского, Михаила и испрашивают, как поступить с невольником.

 — Чем провинился он? — Спрашивает хан.

 И отвечают ему слуги, что русский князь отказался совершить  языческий обряд поклонения их  идолам.

            Хан, помедлив, сказал:

— Я русских князей уважаю, как хороших воинов. Этому князю я подарю жизнь, если он откажется от своей веры и примет нашу.

— Лучше умереть христианином, за Святую Православную веру, чем остаться в живых и погубить свою душу, — ответил князь Михаил.

            Хан цокнул языком и неторопливо продолжил,

— Я могу лишить тебя жизни, а могу и подарить ее ….  Я даю тебе выбор.  Посмотри вокруг себя. Видишь моих людей? Они будут жить.

Их будет греть солнце. Они будут сытно есть и сладко пить. Они будут наслаждаться жизнью, а тебя не будет. Ты будешь мертв. А они будут жить. Ну! Выбирай! Принимай нашу веру и  живи, радуйся жизни!

            Мурзы ханские закивали головами и наперебой загалдели о том, что их великий хан  очень щедрый, и может подарить князю жизнь. Отказывайся от своей веры, князь!   

— Отойди от меня,  племя поганое! — Воскликнул князь Михаил  — Не отступлю от Христа, Господа и Бога моего!

— Ах ты, собака! — Взревел от ярости хан: — Смерть тебе!

Разъяренная ханская свита набросилась на князя. Верный друг и соратник князя — боярин Федор вырвался из-под стражи и ринулся защищать своего товарища. Так они оба и погибли. Погибли как христиане. Они — Святые. Видишь? — Дед Никодим показал на иконный угол: — Вот их икона.

Димка поднял голову и увидел двух мужей в знатных одеяниях. В одной руке — крест, а другая лежит на рукояти меча.

— Молите Бога о нас, святые князь Михаил и болярин Федор,- дед Никодим перекрестился и стал продолжать:-

— За эту верность Господь взял их души в Свое Царство. Они ведь живы. Взирают на нас с Неба и печалятся о том, что многие и многие славяне продают свои души иноверным за твой, тот самый поганый доллар. Придет свое время и я, да и ты, да и все, кто связан с верой Православной, с Россией, все мы встретимся с ними. Что тогда ответит им наша совесть?

            Димка хотел, было, возразить, но ему почему-то стало стыдно, и он опустил глаза.

— Но не до конца и не на всех прогневался Господь, — продолжал дед Никодим,- Был на Руси такой славный город Китеж. И жили в нем славные жители, добрые и благочестивые христиане. Помогали друг другу, щедро делились с теми, кто нуждался в помощи. Но дивное дело — никто из них не жаждал ни богатства, ни славы. Но Бог так все устраивал, что у них всегда все было в достатке и даже более. Жители города оставляли себе только необходимое, а остальное раздавали в окрестные селения. И вот что дивно — чем больше раздавали, тем становились богаче. Рыба в реке не убывала. Земля давала такие обильные урожаи, что в амбарах все было» через край». Ворота невозможно было запереть в амбарах за множеством пшеницы. Ее выгребают, а она не убывает.

            Храмы Божии восхищали своим убранством и благолепием. Золотые купола так светились, что даже в пасмурные дни было от них светло, как от солнца. Терема — словно игрушечные. Так и жил этот город, как одна христианская семья. Слава о нем далеко разнеслась по миру. Лишь только хан Ордынский прослышал об этом дивном городе, как его алчные глаза вспыхнули нестерпимой жаждой завладеть им. Нисколько не мешкая, он направился со всей своей Ордой в те края, где стоял дивный Китеж — град. И когда все его полчище приблизилось к стенам города, хан дал знак остановиться. Он решил доставить себе удовольствие — насладиться созерцанием своего будущего богатства. Солнце клонилось к западу, и его лучи, пробиваясь через густые заросли леса, разливали по всей окрестности необычайное богатство горящих красок. Озаренные дивным вечерним солнцем, купола храмов так заиграли золотом, что сердце хана едва не разорвалось от увиденного богатства. У него перехватило дух, и он резко вскинул свою руку вперед, в сторону блистающих куполов. Увидев повелительный жест своего властелина, несметные полчища с диким воем, бросились на городские стены.

            И тут солнце почему-то нежданно зашло. Купола погасли. На землю опустилась мгла. Не видно ничего. Где город? Где его защитники? Кого убивать? Кого грабить? В помрачении разума,  не разобрав в темноте,  ханские разбойники бросились друг на друга, предполагая, что бьются с горожанами.   Началась страшная резня. Крики и стон наполнили всю долину. Решив, что судьба защитников предрешена, хан зевнул и повелел слугам не беспокоить его до восхода солнца.

 Но вот, и наступило утро. Горизонт озарился бледным розовеющим светом. Густой туман, молоком застеливший всю долину, с первыми солнечными проблесками стал таять, открывая  хану картину, от которой он едва не потерял рассудок. Нет, не тысячи трупов ужаснули его, нет, к этому он отнесся совершенно равнодушно. А ужаснулся хан тому, что города он не увидел. Перед его взором предстала голая степь, да озеро, да горы тел его воинов-разбойников, да стаи шакалов, вечных его спутников. Но города не было! Он исчез. Золотой блеск куполов, несметные богатства — все, все исчезло! Куда?!

— Где мое золото?!! — Нечеловеческим голосом взревел хан. Все в округе содрогнулось от этого крика.

            Димка замер и слушал, не шелохнувшись.

— А город? Город-то куда делся? —  Спросил он почти шепотом.

— Бог спрятал его,- ответил дед Никодим.

— Как спрятал? Куда?

— Бог взял его к Себе, на Небо. Взял вместе с жителями, храмами и теремами.                 Люди не умерев, изменились и стали как ангелы.

— А что же хан?

— Хан? — Переспросил дед Никодим,-  А что хан? Страшно ему вдруг стало от увиденного, и поторопился он убраться восвояси.

— И этого города больше никто не видел?

— Как же! Видели. Но знаешь…, не все могут его видеть, а только люди с чистым сердцем. Он появляется в озере как отражение. Говорят, что можно услышать и звон колоколов.

— А вы, вы видели его? — Спросил Димка.

— Чистому сердцу Господь сподобляет видеть сей, дивный Китеж — град.

— А дальше, что было дальше? — Нетерпеливо поторопил Димка.

— Дальше?.. Дальше были долгие и долгие годы гнета и рабства. Орда ходила по Земле Русской хозяином. Каждый год из Орды прибывали баскаки за данью. А дань надобно платить немалую. Тех, кто не мог платить, отправляли в рабство… или смерть. И увозили из Руси нескончаемые обозы в Орду все, что ни приглянется.

            Но вот однажды, у нового хана Ордынского — Джанибека заболела жена Тайдула и ослепла. Многие лекари пытались излечить ее, но безрезультатно. А некоторые и головой поплатились.   Слуги убедили хана в том, что эта болезнь от Бога и никто не сможет ее исцелить.

 —  Найдите мне такого человека, которого Бог услышит! — Повелел хан.

 Донесли хану, что у руссов, так в Орде называли славян, есть человек, который своими делами угоден Богу. По его молитвам Бог может исцелить ханскую жену, если тот человек попросит Бога об этом.

И вот, посол от хана доставляет московскому князю грамоту, по которой князь обязан отправить в Орду  митрополита московского — Алексия.

«А если не пришлешь — снова пойду Ордой на тебя» — так заканчивалась ханская грамота.

            Взволнованный князь и вся знать боярская пришли с поклоном к святителю Алексию — реши, отче сам, как быть.

Если поедет святитель в Орду — может уж более и не вернуться, а не поедет — беда на Русь придет.

            Как ни решай — все плохо. Народ  любит митрополита, и расставаться с ним не желает, но и митрополит любит  свой русский народ.

— Что ж, — сказал святитель,- Знать на то воля Божья. Возложим все упование на Господа и Его милость. Помолимся же, братия.

И когда они молились в храме, то, совершенно неожиданно, ко всеобщему удивлению и радости, сама собой возгорелась свеча, стоявшая пред иконой Божьей Матери. Это было всеми воспринято, как добрый знак. Святитель взял с собой эту свечу, святой воды и отправился в Орду.

            И Бог совершил чудо!

Когда митрополит помолился у постели больной Тайдулы с зажженной, той самой, свечой и окропил ханскую царицу святой водой — она стала видеть и встала со своего одра.

— Велик Бог христианский! — Воскликнули все иноверные в Орде.

Хан щедро одарил святителя подарками и велел выдать митрополиту ярлык, грамоту такую, по которой вся русская церковь освобождалась от уплаты дани и какого — либо оброка.

С великой радостью  встречали возвращающегося святителя москвичи.

Но вскоре, после этого события, великий московский князь от бремени княжеских забот занедужил и покинул этот бренный мир. Осиротели без князя москвичи. По единодушному согласию, обратились они  с просьбой к митрополиту — возглавить Думу боярскую, покуда сын княжеский подрастет до совершенных лет. Так и правил  святитель Алексий — и Думой боярской и Церковью Православной и Бог ему помогал.

А княжеского сына митрополит, как крестный отец, взял к себе на воспитание. Так на Руси повелось — если дети остаются без родителя, то их воспитывают в своей семье крестные.

— А ты своего крестного часто видишь? — неожиданно спросил дед Никодим Димку.

Но Димка вопросу не внял. Его глаза говорили, что он весь там, в такой дивной и такой родной стране, имя которой — Русь. Старец  перекрестился и стал продолжать:

— Княжич,  под покровительством митрополита, возрастал и мужал. Он рос храбрым воином и добрым христианином. Все чаще и чаще говорил святитель своему крестнику о том, что Земля Русская жаждет своего освобождения от ига иноверных. Слушал юный князь митрополита, и горело сердце его от этих слов.

            Вот и вырос, возмужал князь. И решил встать он против силы басурманской.

— Лучше смерть на поле брани, чем ярмо иноверных! — воскликнул князь и бросил клич защитить Землю Русскую. Откликнулась Русь на зов, поднялась сбросить иго ненавистное. Князья с дружинами, простой люд — стар и млад, все поднялись. Кто с мечом, кто с топором, а кто и просто с дубиной — все пришли к князю : » Веди князь на брань за Землю Русскую, за веру Православную».

            Мамай, новый хан Ордынский, давно уж был зол на князя московского  за его своеволие и неповиновение баскакам. А как узнал о военных приготовлениях русичей, так поднял Орду, дабы усмирить непокорных славян. Несметные полчища всколыхнулись и двинулись на Русь.

            К этому времени святитель Алексий  мирно  отошел ко Господу. Князь очень скорбел о том, что остался без духовного отца-наставника и решил великий князь … — тут дед Никодим прервал свой рассказ и, поглядев Димке в глаза, вдруг спросил:

— А ты, Ди-ми-трий, знаешь, как звали этого князя?

Димка очнулся и с недоумением поглядел на старца. По истории  — твердая четверка, он помнит почти все даты, а вот имени князя как-то не припомнит.

-Эх, Дима, Дима, — по-простому и с сожалением сказал дед Никодим. — Имя ведь это святое! Вся Русь благоговейно его чтит…. Димитрий, его звали Димитрий. И ты носишь его имя.

Димка к этому  был не готов. Он никогда не задумывался над тем, откуда пришло его имя. Он привык быть просто Димкой, но Димитрием он никогда себя не представлял. Только сейчас  ему стало понятно, почему дед Никодим, этот почтенный старец, так уважительно произносит его имя. Где-то в глубине, в сердце, у Димки возникло чувство чего-то собственного и очень значимого.

А дед Никодим продолжал:

— И решил великий князь Димитрий испросить совета и благословения у дивного старца — преподобного Сергия, игумена Радонежского. Взяв с собою нескольких воевод, отправился он к настоятелю, в монастырь.

Долго беседовали игумен с князем. О чем они говорили — кто весть? Только ведомо, что, провожая князя, преподобный Сергий сказал:

— Иди, княже. Иди против супостата. Да не дрогнет сердце твое! На святое дело идешь — Землю Русскую избавить от поругания. И помни князь — не в силе Бог, а в правде!

            — Иди, князь! Да сокрушишь ты иго Ордынское, да погонит твой меч племя басурманское! Вот тебе мое на это благословение и благословение Божьей Матери, — сказал преподобный и благословил князя и всех его воевод иконой.

Князь и все, бывшие с ним, пали ниц пред образом Богородицы и воскликнули:

— Матерь Божья, помоги нам защитить Землю Русскую!

И такая сила духа наполнила князя, что он, как орел, полетел к своей дружине, горя желанием сразиться с врагом. Но не только икону Божьей Матери преподобный Сергий дал князю в напутствие. А благословил игумен еще и двух монахов идти вместе с князем на брань, чтоб дух войска русского укрепить. Одного монаха звали Ослябя, а  другого …

— Пересвет! — Почти воскликнул Димка,- Его звали Пересвет! Ослябя и Пересвет! — Возбужденно повторил он. Откуда в его памяти всплыли эти имена, Димка сам и не понял. Глаза деда Никодима радостно засветились.

 — А были эти монахи,- продолжал он,- рода не простого, а рода знатного, боярского. И силы они были богатырской. И сказал им преподобный Сергий, благословляя:

— Идите с князем, чада мои. Мой дух да пребудет с вами в войске русском. Да укрепится этим духом рать княжеская. А вы, чада мои, не одевайте на себя ни кольчуги, ни шлема. Мантия схимника будет вам доспехами.

Весть о том, что  игумен благословил князя идти на брань, птицей облетело все войско русское. Ежели благословил преподобный — обратного пути нет. А более всего ободрились воины оттого, что с князем на брань отправляются два монаха-схимника.

— Коль монахи встали на брань, Небо нам поможет,- говорили ободренные ратники.

….И пришло все войско княжеское на поле брани, поле Куликово. Стали ждать рассвета. И вот…, лишь растаял рассветный туман, как взору славян предстало несметное полчище вражье. Темное и зловещее, оно было столь многочисленно, что, казалось, не имело ни конца, ни края. И воскликнул великий князь:

— Братья славяне! Православные! Злой враг пришел на нашу землю, землю Русскую. Жаждет он напиться  слезами жен и матерей наших. Но не в силе Бог, а в правде! А с нами правда! Если с нами Бог — кто против нас? Пусть же враг испьет своей крови, да испробует меча русского! Да поможет нам Пресвятая Богородица по молитвам преподобного Сергия!

— Пресвятая Богородица, помоги нам! — Громовым рокотом отозвалась вся рать Русская.

            И поколебалась от этого земля под ногами басурман, внеся в их ряды смятение. И тут взошло солнце и осветило своим багряным светом полки славян. И засверкали их шеломы и латы, кольчуги и щиты бликами солнечными. И такая сила духа, такое величие исходило от славян, что передние ряды иноверцев поколебались. Смятение охватило войско вражье. Хан все это созерцал с дальнего холма, сидя у своего шатра. Понял он, что славяне духом сильнее и дабы укрепить свое войско, послал своего любимца, воина-поединщика, Челубея, на единоборство. Ростом Челубей, был зело великого, как Голиаф. Во всех единоборствах ему не было равных. И вот вышел Челубей в шлеме и доспехах на своем могучем коне вперед и стал  показно гарцевать, хвалясь своей удалью.

При виде Челубея, оробевшие было первые ряды войска ханского, ободрились и вразнобой загалдели:

— Ну, где вы русские воины? Покажите свою удаль — сразитесь с нашим богатырем! Что ж вы трусите? Или страшно стало? Бегите скорее домой, пока головы носите на плечах!

            Однако славяне домой не побежали. А из первых рядов вперед выступило с дюжину всадников, желающих поединка. Сердце   Димитрия взбурлило радостью: вот истинно богатыри! Вот истинно дух богатырский! Кто устоит перед его дружиной? Даже конь княжеский нетерпеливо забил копытом и закивал головой. И…дивное дело — в ответ закивали все кони, издавая воинствующий храп. Князь обвел взглядом всех всадников. Кого избрать? Все достойны поединка. Но тут, стоявшие рядом, по обе его стороны, два монаха неожиданно для всех выступили вперед на своих конях и стали перед князем. Не успел Ослябя что-либо сказать, как Пересвет жестом остановил его и, обратившись к князю, сказал только:

— Дозволь мне, княже.

— Иди,- ответил, не раздумывая, князь,- Да поможет тебе Бог!

Перехватив копье на скаку, Пересвет направил коня на поединок.     Перекрестился и во всю грудь выдохнул:

— Преподобный отче Сергий, моли Бога обо мне!

И услышал игумен, за много верст, зов Пересвета и ответил вполголоса:

— Гряди чадо, да не дрогнет рука твоя. С тобою Бог и Матерь Божья!

                       Пересвет услышал эти слова, будто преподобный рядом стоит, окреп духом и с криком:

— Снами Бог! Кто против нас?! — Ринулся на врага.

Мантия монашеская развивается как крылья, словно сокол летит. Конь Челубея подался, было, назад, но всадник, зло стеганув нагайкой, направил его навстречу своему бесславию.

            Оба войска замерли. От исхода поединка зависел дух всей битвы…. Застыл в ожидании и хан. Всадники  на полном скаку сошлись в страшном ударе. Земля в своих глубинах отозвалась гулким стоном. Челубей, пронзенный копьем, вылетел из седла и грохнулся оземь. Пересвет сник. Держась за узду, медленно опустился на землю и …замер. Монашеская мантия сползла следом и укрыла воина-монаха, будто погребальными пеленами.

— Брат наш, Пересвет, положил живот свой за други своя,- сказал преподобный Сергий монахам, стоявшим на молитве рядом с ним. За много верст он ведал, что происходит на поле брани.

— Братья славяне, православные! Умрем же и мы за Землю Русскую, как брат наш Пересвет! — воскликнул князь Димитрий.

            Ринулись полки русские на врага, и началась сеча, великая сеча. Рубят славяне врага, рубят, не изнемогают. А враг все не убывает, и не потому, что плохо рубят, а потому, что зело многочисленно было войско Ордынское. Князь же Димитрий не стерпел стоять в стороне и наблюдать за битвой — отдал свое княжеское снаряжение соратнику, а сам, как простой, воин бросился в самую гущу битвы.

Солнце ужаснулось этой сечи, и стало клониться к закату. А битва не утихает. Рубят славяне, рубит князь — меч не знает передыху. Взмах, удар — подкошен враг, взмах, удар — голова долой. Взмах-удар, взмах-удар. И так без отдыху.

             Уж и земля покрылась телами не в один ряд. А враг все наползает. Будто из-под земли. И стали темные полчища теснить ряды русские к реке. Бьются славяне, бьются православные, да силы уж иссякают. Много, ох как много полегло русичей в этой брани, а битве и конца не видно. Теснит, теснит враг рать русскую и кажется уж, что конец битвы предрешен. Хан, с высокого холма видя все это, в предвкушении победы похлебывает хмельной кумыс.

            Но что это? Откуда это? Хан тревожно завертел головой, ибо услышал он клич мести. Этот клич доносился из дальнего леса, что на краю поля.

            Заходящее солнце залило землю багряным светом, и увидел хан — будто огромный меч, играя металлическим блеском в лучах вечернего солнца, несется над землей. И понял хан, что проиграл сражение. Понял он, что Орды сейчас уже не будет и что славян ему не одолеть.

            А блистающий меч, словно в масло, вонзился в темную гущу Орды, смял ее и почал молоть, как нож в мясорубке. Лишь сумерки, спустившиеся на землю, спасли хана и жалкие остатки его войска от карающего меча.

            А меч тот был ни чем иным, как запасным полком войска русского. Этот запасный полк князь Димитрий еще загодя спрятал в лесу и строго наказал воеводе ждать в засаде до поры, сколько возможно ждать. Вот и пробил час. Уж разгулялась рука богатырская на головах вражьих.

Кончилась битва. Свежие силы гнали остатки Орды прочь, добивая ее, а оставшиеся разыскивали раненых соратников. Много, ох много полегло славян на поле брани, вечная им память!

            Дед Никодим перекрестился.

— А в это время, в далеком монастыре, преподобный Сергий сказал своим монахам: «Бог по молитвам Пресвятой Богородицы простил народ русский и даровал победу на супротивные».

— А князь, князь Димитрий, — заволновался Димка,- Он,…он тоже погиб?

— Господь сохранил Димитрия. Великого князя нашли раненым у одной из берез.

            Димка едва дышал от пережитого. Необычайная глубина открылась перед ним. Эта глубина была — Русь. Ее история предстала перед Димкой в таком величии и славе, что гордость за свою Землю Русскую наполнила его юное сердце. Димка неплохо знает историю Франции и ее революцию, он знает историю США и поименно всех их президентов, он немало знает о гугенотах и норманнах, но историю своей России, такую историю, он слышал впервые.

— Теперь то уж ты знаешь, кто это, — сказал дед Никодим и вновь поставил на стол статуэтку летящего всадника с копьем наперевес.

— Пересвет,- радостно, как при встрече с другом, ответил Димка.

— Вот теперь ты можешь их взять. Я отдаю их тебе,- дед Никодим говорил о статуэтке, как о двух лицах, дав понять, что и коню принадлежит слава воина-победителя.

            Димка вернулся домой необычайно тихий.

— Димка, что так долго? — Взволнованно спросила его мама, когда он переступил порог.

— Мы пили чай с дедом Никодимом. Он передает тебе поклон, — спокойно и с каким-то достоинством ответил Димка.

— Спасибо…. — Растерялась  она и спросила, показывая на статуэтку: — А это что?

— Это Пересвет,- ответил Димка.

— А-а,- мама замялась и, не найдя что еще сказать, ушла на кухню. Она очень волновалась за Димку — он рос без мужского воспитания. Кто из него вырастет? Будет ли ее Димка добрым и хорошим человеком или же будет грубым хулиганом — все это не давало ей покоя. Напряженная работа не давала никакой возможности заниматься воспитанием своего сына. Ради сына она часто отказывала  себе в необходимом, несмотря на свою небольшую зарплату. Но Димка этого не понимал. И от этого ей было очень грустно.

            Димка вошел в комнату. Поставил всадника на стол и сел напротив. Играть в Шварценеггера уже не хотелось. Интерес к этой игре, да и к призу в десять долларов, у Димки полностью пропал. И тут Димка спохватился и решительно полез в портфель за учебниками — уроки ведь не готовы!

Заканчивая последнее задание, он вспомнил о своей новой, два дня как купленной, любимой игрушке. Эта игрушка — «ROBOPOL» — робот-полицейский на батарейках. Он стоял на книжной полке.  возвышаясь над столом Димки

как властелин. Вооруженный ракетами, фугасами и прочим крутым оружием, он всем своим видом показывал, что хозяин здесь он. Глядя на него, Димка вдруг вспомнил Челубея.

— А-а…, так ты иноплеменник?! — Вдруг осенило Димку, когда он увидел на роботе трафарет » CHINA». Как же он раньше этого не замечал? Димка придвинул игрушку ближе и щелкнул тумблером. Робот неистово заморгал лампочками, задвигал руками-клешнями, завыл сиреной.

Вот он! Челубей!

Димкина рука невольно потянулась к статуэтке.

— Да поможет тебе Бог,- сказал Димка и поставил статуэтку на пути «Челубея».

Робот, яростно размахивая клешнями, направился к появившемуся противнику. На какое-то  время Димка забеспокоился о всаднике-монахе, пожалев, что устроил этот поединок. Но вмешиваться в ход событий не стал,   все — таки, втайне надеясь на благополучный исход. Мигающие огни, ракеты, фугасы,  уверенно жужжащий мотор — все это двигалось на всадника, единственным оружием которого было копье. Димка  тревожно замер  в ожидании развязки.

Робот крепкой поступью все ближе и ближе приближается к противнику и, упершись в копье, на мгновение замер, будто в недоумении.

             Моторчик натужено заурчал, клешни отчаянно задвигались и робот, пытаясь одолеть возникшее препятствие, неожиданно опрокинулся навзничь, слетел со стола и шлепнулся об пол. Какие- то  его детали разлетелись в стороны. Недовольно урча работающим моторчиком, беспомощно ворочающийся на полу робот, вдруг приподнял уцелевшую клешню, целясь фугасом в Димку. Что — то шевельнулось в душе Димки.

— Ах ты…! — Задыхаясь от негодования, воскликнул он, — Ах ты, гад!

Вскочив со стула, он с силой наступил на робота. Под ногой что-то хрякнуло и притихло.

— Знай славян,- гордо сказал Димка, убирая ногу.

— Что за шум? — Услышал он за своей спиной мамин голос.

            Димка замер. В одно мгновение он  понял, что сейчас будет крайне неприятная сцена. Он сломал весьма дорогую игрушку, которую так долго выпрашивал у мамы. Сломал сам, умышленно. К сожалению, мама не поймет того, что здесь произошло, мелькнула мысль у Димки. Раньше если случалось, что Димка что-то натворит, то он любым способом старался всячески увильнуть от ответственности за свои поступки — лгал, сваливал  вину на первую приходящую в голову причину, лишь бы не быть наказанным. Но сейчас…, сейчас он твердо, как настоящий мужчина, решил, что оправдываться не будет. И выдумывать никакой небылицы о том, что игрушка сломалась сама, он не станет. Просто он скажет все, как было. Конечно, будет жаль, если мама не поймет Димку. Но это ничего уже не изменит, твердо решил он, главное — не трусить и не лгать.

— Что, кончился китаец? — Спросила мама, кивнув на нелепую кучку, оставшуюся от былого величия робота. Мама всегда говорила — «кончился», когда что-либо ломалось.  В отношении игрушек она так говорила, давая понять, что взамен сломанной, новую покупать не будет — сам виноват. А китайцем мама называла все, что имело штамп «Made in CHINA», будь то игрушка, часы или другая какая вещь.

— Он проиграл поединок, — ответил спокойно Димка.

— Интересно, кому же? — иронично, с некоторой раздраженностью в голосе, испросила мама.

—  Пересвету,- ответил Димка, прижав всадника к груди, и добавил, —  А я его добил!

            Тон маминого голоса не предвещал ничего хорошего, но Димка решил, что примет любое наказание, не смотря ни на что. И испытывал при этом удивительное спокойствие.

            Необычность поведения сына, после его посещения деда Никодима, бросилось маме в глаза. Димка сегодня какой-то не такой, не такой «гладкий», как раньше. Это и насторожило. Удивительная прямота и то спокойствие, с каким он сознавался в содеянном,  окончательно привели ее в растерянность. Что за человек, этот старец? — заволновалась мама. Но тут же вспомнив деда Никодима, его добрый и мудрый взгляд, сама себя успокоила и подумала:

— А может это и к лучшему? Может ее сын уже взрослеет?

Немного помолчав, она сказала:

— А мусор ты так и не вынес, — и уходя добавила:

— И этому мусору в квартире делать нечего,- кивнув головой  на то, что раньше было роботом.

            Димка, выйдя на улицу, легко вздохнул. Он почувствовал себя повзрослевшим. Он чувствовал, что сегодня он одержал очень важную победу. Он одержал победу над собой. Он победил свою трусость. Он понял, что теперь ему не страшно говорить правду. И что готов за правду пострадать, а если нужно, то и умереть. Он понял, что везде и во всем должна быть только правда, пусть даже горькая, но правда. Потому что там, где правда — там Бог.

            Улегшись в кровать и пожелав маме спокойной ночи, Димка долго не мог уснуть. Он смотрел на всадника, стоявшего на его столе и вспоминал прошедший день. Мысли о старце Никодиме сменились воспоминаниями его рассказа: Прохор-монах, грабители все в саже, медвежата под кедром, всадники в шлемах … постепенно глаза стали слипаться, мысли утихомирились и Димка уснул.

            Вдруг неожиданно Димка увидел, что стоит он в чистом поле, а рядом — юноша в длинном белом одеянии. К ним на грациозных конях подходят двое всадников. Один из них — в черной монашеской мантии, и Димка почему-то сразу узнал в нем Пересвета, а второй был одет в блистающие доспехи, с накинутым поверх княжеским плащом. Димкино сердце радостно забилось — он узнал великого князя Димитрия. Князь опустился с коня,  подошел к Димке и, положив на его плечо свою руку, сказал, —

— Я всегда буду рядом с тобой, Димитрий.

У Димки защемило сердце. И столько  было любви в смотревших на него глазах, что Димка не удержался и крепко прижался к князю, ощутив твердость металла его доспехов.

— Знай, Димитрий, — продолжил князь,- Нечестивые, тайные и лукавые, заполонили земля Русскую. Продают поганые Русь Святую. Душу свою продали иноземцам за злато, за блага земные. Все они придут сюда давать ответ. Но ты мужайся, нелегкое время тебе выпало, тебе и всем верным. Вам должно постоять за Русь, за Правду на земле  Русской. Мужайся — я буду рядом с тобой,- сказал князь и вскочил в седло.

            На следующий день Димка решил, что в компьютерный клуб, на турнир, не пойдет. Но, подумав, что его отказ будет воспринят как боязнь проигрыша — изменил свое решение. На турнире играл он спокойно и без переживаний. Рядом раздаются вздохи и восклицания. Страсти накалены предельно — еще бы! Десять баксов! Кто от такого откажется. Только Димку это будто и не волнует. Но вот, он прошел последний уровень и, оказалось, что он выиграл. Под завистливые взгляды сверстников Димка  получает выигрыш — десять долларов. Некогда заветная бумажка теперь  его руках. Но радости не было. Напротив – какое-то неприятное чувство, вроде вины за предательство, стало наполнять его.  Димка, постояв в нерешительности, разорвал банкноту и бросил бумажные обрывки в урну.

             При виде всего этого кто-то присвистнул, кто-то покрутил пальцем у виска, кто-то и застонал. В наступившей молчаливой паузе Димка вышел из зала. Уже на улице Димку догнал Паха,  его бывший друг, и с недовольством сказал:

— Димон, ну ты че? Лучше бы мне отдал, если тебе не нужно.

Димка горько усмехнулся и грустно ответил:

— Послушай, Па-вел. Доллар — он поганый. И помни — меня зовут Ди — ми — трий.

Димка теперь понял, что многие его вчерашние друзья — теперь уже ему не компания. Но никакого огорчения от этого не испытывал. На душе было радостно и спокойно. Он заторопился домой, где его ждал верный друг — Пересвет.

 

Глава II

Александр и костер у реки.

С того дня, как Димка впервые переступил порог квартиры деда Никодима, прошло немало времени. Миновали  зимние, а затем и весенние каникулы. Лето было «на носу», последняя учебная четверть подходила к завершению.  Димкина мама часто ему говорила о том, чтобы он «подтянулся» в учебе, потому как заканчивается учебный год. Да и сам Димка, кажется, понял, что слабые  оценки —  неважные попутчики в жизни. Дед Никодим, у которого Димка уже не один раз бывал в гостях, говорил о том же. Между ними завязалась, если так можно выразиться, крепкая дружба. Дед Никодим всегда был рад гостю. Напоит чаем, расспросит о делах. А когда бывало, что у Димки возникали проблемы во взаимоотношениях со сверстниками и даже с некоторыми учителями,  дед Никодим приходил на помощь. Нет, он не ходил в школу, а рассудительно помогал найти выход из сложившихся обстоятельств. Нередко старец помогал и просто разобраться с уроками — ведь он столько знал!

         В гостях у старца было интересно. Каких только историй от него не слышал Димка! Казалось, ему известно все-все на свете.

— И откуда он это все знает? — Несказанно удивлялся сам в себе Димка.

         Не так давно он вдруг обнаружил, что в квартире у старца нет телевизора. Ну, дела! И как же он раньше этого не замечал?  

— Как же вы живете без телевизора?- Димкиному удивлению  не было границ.

— Как видишь,…живу, — слегка усмехнулся в ответ дед Никодим. — И очень даже неплохо, слава Богу.

         Димка вспомнил свою квартиру. У них не так. Их телевизор молчит только разве когда дома никого нет.

          Димка даже засыпает при включенном  телевизоре, а мама  до глубокой ночи смотрит сериалы.  Она  часто говорит, что если «телик» не работает, то чувствует себя совсем неуютно, будто чего-то не хватает. Димка и уроки делает под телесериалы.

— Как же так можно? А как же кино, сериалы?

— Эх, Димитрий, — вздохнул дед Никодим, — отгородились люди сериалами от собственной души. Чужую жизнь смакуют, а что у себя внутри делается, не хотят и взглянуть. Боятся.

          Димка не согласен. Как же можно без мультиков? Нет, нет — без мультиков нельзя никак. А кино? А программы там всякие? Димку неожиданно осенило:

— А как же новости? А вдруг война?

         Ему  показалось, что это весьма веский аргумент.

— Война? Если война, огради нас Господи, — старец перекрестился, — тогда мы все об этом узнаем. А то, что происходит в мире, я узнаю из газет. Печатное слово, оно… силу имеет, его ничем не заменишь, да и сам выбираешь, что тебе читать. А по телевизору, как ни включишь — один срам  да та-ра-рам.

         Нет, Димка никак не может согласиться со старцем, но спорить больше не стал, а только спросил, показав на книжные полки:

— И вы все это прочитали?

— Если откровенно, то еще не все, но достаточно.

— Ничего себе! Мне бы столько прочесть….

— В чем же дело? Читай!

— Да все времени нету…

— Выключи и ты телевизор, так сразу время и найдется. Первое время и знать не будешь — куда девать его.

         Дед Никодим в Димкиных глазах выглядел совсем необычным человеком.

» Чудной этот старец,- думал он,- телик не смотрит, уйму книг перечитал, по дереву вырезает, молится, икон полная квартира. А знает сколько!»

         Таких, как дед Никодим,  Димка в своей жизни еще не встречал, да не то, что не встречал — даже о таких и не слышал!

— Вы уже, наверное, все-все знаете?

— Да что ты! Господь с тобою! Куда уж мне? — Оживленно отреагировал старец.

— Мама говорит, что вы мудрый.

— Ну, брат, эта мера не по мне. Вот царь Соломон, тот действительно был премудрым.

— Он, наверное, всю жизнь учился?

— Конечно, и учился, но мудрость дается не учением. От того, что человек многому учится, он приобретает лишь знания, а мудрость это иное — это дар Божий.

— А какая разница? — Спросил Димка.- Если человек будет многому  учится, то будет много и знать, значит, он — умный, а значит и мудрый?

— Вообще то ты недалеко от истины, но только давай уточним: если человек будет многому и многому учиться, то он будет много знать. Но это еще не значит, что он умный. Умным он станет лишь тогда, когда все свои знания начнет употреблять во благо.

— А ведь точно, — подумал Димка и вдруг рассмеялся.. Ему вспомнился один забавный случай, происшедший в его классе. Как-то зимой,  их классный руководитель принесла из дома  в школу свои любимые комнатные цветы. Девчонки расставили их по подоконникам и установили дежурство по поливке цветов. В классе сразу стало как-то  празднично и уютно. Девчонки на перемене только и делали, что торчали у этих горшков, вдыхая аромат цветов и смешно закатывая при этом глаза, изображая блаженство.

Димка как-то украдкой, от любопытства, понюхал эти цветы, но никакого восторга почему-то не испытал. Не мужское это дело — с цветами возиться, решил он. И вот однажды, на большой перемене, девчонки стали ходить от окна к окну, от цветка к цветку, сравнивая — где запах вкуснее.

— Так вкусно, как пряник ванильный! — Восклицали они у одного цветка.

— А этот будто с медом. Прям, так и съесть хочется! — Раздавались возгласы у другого.

         Их  одноклассник, отличник, гордость школы, в это время возился со своим громадным портфелем. Услышав такие восхищения, он  неожиданно подошел к горшку и, заложив руки за спину, шумно вдохнул аромат цветка.  Затем, изображая травоядное животное, на глазах у всех взял и съел соцветие, мыча от удовольствия. На короткое мгновение наступила немая пауза. Тут   Димка и все мальчишки его класса  попадали на пол,  дрыгая от смеха ногами.

         Еще бы, увидеть такое! Девчонки же были в шоке — съесть такой красивый цветок! И кто? Отличник! Немного отойдя от потрясения, они все как закричат:

— Ты че делаешь? Ненормальный!

         А тот жует и говорит,-

— А че? И, правда, вкусно. Попробуйте сами!

          Сказал, и пошел объедать все цветки, обходя подоконник за подоконником, горшок за горшком. Так все цветы и съел. Звонка на урок никто и не слышал. Перед пришедшей учительницей предстала потрясающая картина — мальчишки покатом валяются на полу, корчась от смеха, а девчонки ревут во весь голос и лупят, чем попало, своего одноклассника.

Одним словом — цирк! Мальчишка, съевший цветы,  после этого говорил, что первый цветок он съел для смеха, чтоб посмеяться над девчонками, а потом ему действительно это понравилось. Узнав обо всем, их «классная» плакала. Плакала тайком. Димка это видел. И что удивительно, после этого случая, ее отношение к другим ученикам, далеко не отличникам, стало значительнее мягче.

— А в чем разница — быть умным или мудрым? — Спросил Димка старца.- Кем лучше быть: умным или мудрым? — не унимался он.

— По всему   видать — для тебя это важный вопрос, подойдя к книжной полке, сказал дед Никодим, — Ну, что ж, постараюсь его прояснить.

         Видишь ли, человек стать умным может после того, как  свои знания  будет употреблять во благо и для этого необходимо много учиться, а мудрость — это нечто иное, это дар свыше, от Бога.

— Значит можно и не учиться и стать мудрым?! — Обрадовано вдруг воскликнул Димка.

         Дед Никодим рассмеялся,-

— Ишь ты, куда гнешь! Я тебе точно скажу — если целыми днями пропадать у телевизора,  мудрым никогда не стать. Мудрость заслужить надо.

— А как же Соломон стал мудрым?

 — О! Эта история довольно поучительная.- Дед Никодим стал выбирать нужную книгу.- Видишь ли, когда Соломон стал царем, то стал просить у Бога мудрости для того, чтобы именно мудро править своим народом. И знаешь, что ответил ему Бог?

         Дед Никодим открыл толстую книгу и начал читать,-

— За то, что ты не просил богатства, имения и славы и души неприятелей твоих, и также не просил многих дней, а просил премудрости и знания, чтобы управлять народом Моим, над которым Я воцарил тебя, премудрость и знание дается тебе, а богатство и имение и славу Я дам тебе такие, подобных которым не бывало у царей прежде тебя и не будет после тебя.

         Старец захлопнул Библию и добавил,-

— Немало христиан, подобно Соломону имели мудрость и дар рассуждения, и многие иные дары. И тебя, Димитрий, Господь может щедро одарить и мудростью и милостью Своею, если будешь жить, как подобает христианину.

— А я крещенный,- с готовностью ответил Димка.

— Ну, брат, одного этого мало, очень мало. Не все крещенные становятся настоящими христианами. Я вот, что тебе скажу — а давай-ка пойдем в это воскресенье в церковь? Ты был когда-нибудь в храме?

         Димка отрицательно мотнул головой.

— Ну, вот и договорились. Значит, утром в воскресенье я тебя жду,- подвел итог всему их разговору дед Никодим.

         Вот и воскресенье. Утром, к назначенному времени, Димка пришел к старцу. Дед Никодим очень обрадовался Димке. Похоже, он переживал, что Димка может  не прийти. Но вот они уже в пути. Странно, но Димка как-то и не узнавал кварталы, через которые они проходили, а ведь считал, что хорошо знает свой город. Когда они подошли к железной ограде, Димка увидел небольшой храм. Будто знакомое что показалось в нем Димке. Что-то похожее он где-то видел, но вот где? Этот храм, это крыльцо, кресты на куполе… Димка силился вспомнить, но его размышления прервал мальчишеский голос.

— Дедушка Никодим! Христос Воскресе!

Димка оглянулся — к ним подбежал вихрастый мальчуган,  лет семи — восьми.

         Дед Никодим радостно воскликнул,-

— Воистину Воскресе! Александр?!  Ты где же пропадал? Собрались, было, мы уже идти Крестным ходом, а глядь-поглядь — тебя нигде нет. Кому фонарь нести? Александра-то и нет! А в колокола кому звонить? Звонаря, папаньки твоего, тоже нет. Что делать? Уж пришлось мне, старику, подниматься на колокольню. А фонарь Василий нес.

         Мальчуган слегка замялся.

— Да обстоятельства так сложились…

         Димка  смотрел на мальчугана с интересом — смотри ты, какой важный! Дед Никодим  с ним, как с равным  разговаривает. Дело какое-то, видать ответственное, поручают этому мальчишке, а он еще и говорит так мудрено: «Обстоятельства сложились». Димка так и  не придумал бы сказать.  

         Дед Никодим, обхватив одной рукой мальчугана, а другой Димку, повернул их друг к другу.

— Александр, знакомься, это Димитрий, наш брат-христианин. Хороший парень, как и ты. Ты уж ему все здесь покажи и расскажи.

 Потрепал вихор на голове мальчугана и. обращаясь к Димке, добавил,- Димитрий, знакомься, это Александр, наш прихожанин. Вы уж должны подружиться, ведь вы братья — христиане.

         «Маловат ты мне для дружбы»,- подумал Димка, но на рукопожатие ответил.

— Вот и славно! Вы уж тут сами определитесь, что к чему, а я пойду. До службы надо с отцом Тихоном повидаться.- Сказал дед Никодим и направился к храму.

         Мальчуган потянул Димку за руку.

 — Пойдем на колокольню. Отец Тихон благословил звонить благовест.

         Димка никогда еще в жизни не бывал на колокольне и в ответ, пожав плечами, только сказал,

—  Пойдем.

         Когда они поднялись по крутой лестнице и вышли на открытую площадку, у Димки от волнения перехватило дух. Он на колокольне! На самой настоящей! Димка увидел большущие колокола с надписями на старинном языке, и необъяснимая радость наполнила его душу.

— Смотри, Дима, — отвлек его от восхищений мальчуган, — этот самый большой колокол называется «Благовест»- благая весть значит. В него бьют перед службой. Он всех предупреждает, что скоро начнется  богослужение. Хочешь ударить?

— Не-е, я не смогу, — стал отпираться Димка.

— Да ты не бойся. Это просто. Тут главное бить по счету. Считай про себя до четырех: раз, два, три, четыре и бей только на «раз». На, держи веревку. Давай, бей, а то служба сейчас начнется. Давай! — Торопит мальчуган,- Раз, два, три, четыре. Раз!

         Димка сначала замялся в нерешительности, но потом, не желая показать свою робость этому мальчишке, с силой потянул веревку на себя. Но колокол, почему — то не загудел, а как-то странно задребезжал.

— Ты как ударишь, так сразу веревку и отпускай — тогда язык «брякать» не будет. Давай! Раз!

         Димка, кажется, понял, что нужно делать и  с силой рванул за веревку.

— Бом — м — м!

— Два. Три, четыре. Раз!

— Бом — м — м!

— Два, три, четыре. Раз!

— Бом — м — м!

         Димка сразу настроился на счет и бил уже самостоятельно. Вихрастый мальчуган, прислонившись к перилам, смотрел вниз.

— Бом — м — м!

— Бом — м — м!

         Димка не верил ни глазам, ни ушам. Он, Димка, — бьет в колокол! И его слышат все в округе! Он, как настоящий звонарь, бьет в самый настоящий колокол! Димка с восторгом смотрел на язык колокола, тяжеленную железную кругляшку, которая, повинуясь ему, мерно била «Благовест». От удара массивного языка  колокол начинал  гудеть густо и переливчато.

— Бом — м — м!

         Что-то до боли знакомое и близкое на короткое мгновение всколыхнулось в Димкиной душе. Вспомнился сон и объятия князя Димитрия.

— Бом — м — м!

         Тут  мальчуган повернулся к Димке и сложил крестом руки. Димка понял, что от него требуется, и перестал бить. Мальчуган  оживленно что-то говорил и показывал рукой вниз, на церковный двор, но Димка ничего не слышал — в ушах гудело. Он похлопал себя по ушам и развел в стороны руками, мол, я ничего не слышу, затем подошел к перилам и тоже стал наблюдать, как заторопились люди, идущие в храм.

— Смотри, как спешат. Услышали благовест и сразу – бегом, —

 наконец-то расслышал Димка Сашкины слова. Шум в ушах прошел. Слух стал улавливать шоркающие истертыми подошвами у одних, и стучащие каблуками у других, торопливые шаги прихожан. Эти взрослые люди, повинуясь благовесту, спешили к началу службы. И он, Димка, всех их созывал.

 Со счастливой улыбкой провожал он  взглядом одинокие фигуры, скрывающиеся за церковными дверьми.

» А все-таки славный этот парень — Сашка, хотя и малый» — подумал Димка.

— Послушай, Саня, а почему вы говорите: «Христос Воскресе?» Ведь паска уже прошла?

— Не паска, а Пасха. Воскресение Христово празднуют сорок дней до Вознесения.

         Димка вспомнил, как однажды к ним пришла мамина подруга, принесла Димке кучу конфет, а сама с его мамой весь вечер просидела на кухне, справляя  по какому-то умершему ее родственнику сорок дней. Сейчас Димке почему-то показалось очень важным для себя выяснить — что здесь происходит, ведь он абсолютно ничего — ничего об этом не знает. Здесь, рядом с ним, существует, какая то другая, неизвестная ему жизнь, и этот вихрастый малой знает о ней, похоже, не понаслышке. Нет, он, Димка, должен все узнать!

— А почему сорок дней? Он что…умер?

— Кто умер?

— Ну, … Христос.

— А разве ты не знаешь? Его распяли на кресте, и Он умер, но потом, на третий день, Он воскрес и сорок дней живой ходил по земле, а потом — вознесся на небо.

— Как это…вознесся?

— Ну, как, — мальчуган пожал плечами, — Стал на виду у всех подниматься в небо и растворился в облаке. Это называется «Вознесение». Его будут праздновать через неделю.

Ну, пойдем, а то служба уже началась.

         Димка зашел в храм следом за Сашкой и, увидев, что в храме довольно многолюдно, занял место невдалеке от своего нового приятеля. Поначалу Димке было интересно — свечи горят, люди крестятся. Димка впервые  в жизни увидел самого настоящего священника, такого яркого и праздничного. Этот священник что-то громко сказал, а потом пошел по храму кадить. Все это было очень необычно. Но потом…. Потом заныли ноги, и очень захотелось сесть. Димка беспрерывно переминался с ноги на ногу.

«А может уйти из церкви? — Подумал он и решил предложить Александру выйти прогуляться.

         Он посмотрел на вихрастого мальчугана, думая, что и ему не сладко. Но тот, к удивлению, стоял рядом со своим отцом совершенно спокойно, лишь  изредка подходя к подсвечнику, чтобы потушить догорающую свечу.

Димка осмотрелся. Слева от него стояли женщины, а впереди всех их — две старушечки, совсем,  совсем  старенькие. Димка встрепенулся. Ба! Такие старенькие, а стоят себе и стоят, не шелохнувшись, только крестятся изредка. Димке стало совестно, что он такой молодой, а стоять уже устал. Вдруг Димке показалось, что на него кто-то смотрит, он немного повернулся и точно! Какая-то девчонка в цветастом платочке, ну вылитая Аленушка из сказки, посмотрела на него и улыбнулась.

Ну, нет! Если уж и девчонки стоят, то он тем более теперь никуда не уйдет, будто назло кому-то решил Димка. И что удивительно, лишь только он так решительно настроился, как все его недомогания куда-то исчезли. Стало легко и опять интересно. Особенно впечатляло, как священник выходил из алтаря вперед и громко, на весь храм, басил:

— Паки и паки, миром Господу помолимся…

         А хор тоненькими голосами подпевал:

— Господи по-ми-луй.

         О недавней своей усталости Димка забыл, и… тут, неожиданно для него, служба уже и закончилась.

Но самое интересное было впереди.  Священник стал говорить проповедь. Димка впервые услышал удивительные истории из жизни Иисуса Христа и Его учеников. Но  главное — он узнал великую тайну! И теперь все сходилось! А все дело в том, что он, Димка, никогда не верил, что может умереть. Нет, он допускал, что когда-нибудь умрет, но что он не будет жить — этого Димка себе представить не мог. Ему вспомнилось, что когда-то в детстве, сильно обиженный на маму он представлял, что, будто  умер, и его потом понесут в гробе, а мама будет идти рядом, плакать и жалеть о нем и о том, что напрасно не купила своему сыну игрушку, какую он просил. И все взрослые тоже будут плакать, и жалеть Диму. А он, Димка,  будет смотреть  на всех их  и думать: «Ага, жалеете? Так вам и надо!

         Но потом ему становилось очень жалко и маму и себя, и Димка после этого, к общей радости,  передумывает  умирать и встает из гроба.

         И  сейчас священник,  в этом храме, как раз об этом и говорит — о том, что смерти нет, что умирает только тело, а душа отправляется к Богу, и если Бог эту душу помилует, то она получит право жить всегда. И еще говорил, что Христос опять придет на землю для того, чтобы забрать с собою всех, кто будет Его ждать. Поэтому эти люди и называются христианами. Христос воскрес и христиан воскресит.

— Христос Воскресе! — Воскликнул после проповеди священник

— Воистину Воскресе! — Ответили все люди в церкви и Димка вместе со всеми.

         Когда народ стал выходить из храма, Димка вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. Это был Сашка.

— Дима, мы сейчас с папой, мамой и дедушкой Никодимом едем к речке. Костер разведем. Картошку будем печь. Я папу про тебя спросил, он разрешил. Поехали с нами? А потом мы вас отвезем домой. Поедешь?

         Димка пожал плечами. У костра посидеть — дело интересное, и он, в принципе, согласен.

— Только папа сказал, чтобы ты позвонил домой и предупредил маму. Мы вернемся вечером. Телефон тут есть, у сторожа. Пойдем, покажу.

         После телефонного разговора с мамой, мальчишки, выйдя из сторожки, сели на скамейку и стали слушать, как в колокола звонил Сашкин папа. И так красиво и празднично у него это получалось!

          Многие прихожане не торопились уходить с церковного двора, слушая радостный пасхальный перезвон праздничных колоколов.

         Тут к мальчишкам подошла одна из женщин и сказала:

— Ох, и звонарь у нас — душа радуется! Христос Воскресе, Сашек! Держи угощение.

         И протянула Сашке горсть конфет,

— А это твой приятель?

— Нет, это мой брат, Димитрий.

— А — а… Христос Воскресе, Димитрий! — И тоже положила ему в руки конфеты.

         И вот, они уже сидят в машине. За рулем — Сашкин папа, на сиденье рядом — дед Никодим, а на заднем сидении — Димка и Александр. Сейчас они едут за Сашкиной мамой. Когда машина остановилась у пятиэтажки, Сашкин папа повелел мальчишкам оставаться в машине, а сам с дедом Никодимом направился к дому.

— Саня, а почему твой папа хромает? — Спросил Димка, когда они остались одни.

         Александр, покрутив за ручку на двери,  приспустил стекло.

— Это Афган. Мой папа воевал в Афганистане. Он был водителем. Их автоколонна однажды попала в засаду на горном перевале. «Духи», ну эти…душманы, засели в горах и стали из минометов палить по нашим машинам. Такая кутерьма началась! Папа тогда и сказал, что если живым останется, то пойдет в церковь и поставит свечку. А рядом в кабине сидел его командир. Он как услышал это и так строго посмотрел на папу…. Папа был комсомольцем, и им запрещалось верить в Бога. Не успели они выпрыгнуть из кабины, как в их машину попала мина. Больше папа ничего не помнил. Очнулся уже после того, как наши прогнали «духов». Прилетели «вертушки», ну вертолеты значит, и поснимали «духов» с гор. Папа огляделся, видит — лежит он у скалы, а его машина — в клочья. И командир его погиб. Папа теперь за него молится. А осколок от той мины попал папе в ногу.

         Уже сколько лет он ее лечит, да все никак не вылечит. Он же ходит на протезе. И в этом году ему надо было ехать в госпиталь, прямо на Пасху. А мама не могла пойти на службу и не отпустила меня одного, вот и не получилось мне нести фонарь на Крестный ход.

— Что, орлы, приуныли? Скоро поедем! — Ободрил мальчишек пришедший Сашкин папа, укладывая вещи в багажник. Когда все уселись, машина весело заурчала, и они тронулись в путь.

          Вот и река. Выгрузили вещи из багажника,  и Сашкин папа первым делом отправил мальчишек собирать сучья для костра. Затем показал, как разжечь костер от одной спички. И что интересно — для этого понадобилась совсем не бумага, а обыкновенная березовая кора.

         Соорудили перекладину над костром и укрепили на ней котелок. Когда вода в котелке закипела, Сашкина мама засыпала  в него суповую заправку. Стали ждать. Вскоре над всей кампанией стал распространяться такой аппетитный запах, что дед Никодим не выдержал и сказал:

— А не пройтись ли нам, братцы, к реке?

— А и то верно, — засмеялась Сашкина мама, — Пройдитесь. Что зря томиться? Заодно и аппетит нагуляете. А как обед будет готов — позовем.

— Мой аппетит уже нагулялся, ему гулять больше нельзя, — отшутился Сашкин папа и остался при костре за кочегара.

         Дед Никодим и мальчишки спустились к реке. Стоял теплый  солнечный день. Весна уже готовилась перейти в лето. Купальный сезон еще не начался, и река наслаждалась этим уходящим безмятежьем, неторопливо неся свои воды.     

         Старец присел на складной стульчик и в задумчивости стал смотреть на реку. Димка, немного побродив по берегу, поднял гладкий камешек и запустил его по речной глади. Камешек, словно лягушка,  сделал несколько прыжков, едва касаясь поверхности воды, затем высоко подскочил и булькнул в реку.

— Ух, ты! — Воскликнул Сашка, поднимая камень. — А ну и я попробую!

Мальчишки с азартом стали  швырять камешки в реку, подсчитывая количество их касаний по воде.

— Пять! Рекорд установлен!- Воскликнул торжественно Димка.

— Четыре! — Не менее торжественно отозвался Сашка, — Рекорд не побит!

         Камни летели в реку один за другим. А когда к ним присоединился Сашкин папа, игра еще более оживилась. Только и слышно было:

— Шесть!

— Семь! Рекорд!

— Восемь! Новый рекорд сезона!

         Игра прекратилась только тогда, когда к ним подошла Сашкина мама.

— Я кого-то послала звать всех на обед, а почему-то никто к столу не торопится? —         С наигранным удивлением воскликнула она.

-Ах, да! — Смеясь, хлопнул себя по лбу Сашкин папа, — Как же это я забыл? А ну, орлы! Быстро мыть руки и бегом к столу!

         Помолившись, все расселись вокруг импровизированного стола — расстеленной на земле скатерти. Как только Сашкина мама подняла крышку котелка, из него густо повалил ароматный пар. Димка никогда еще в своей жизни не пробовал полевого супа, и сейчас он показался ему слаще всех конфет на свете. Взрослые лишь только весело перемигивались, глядя, как мальчишки уплетают по второй порции.

— А вот и именинный пирог! — Сказала Сашкина мама, когда котелок опустел, а на столе заметно поредело.

— Ну, именинник, дели!

         Сашка, усердно пыхтя, начал разрезать пирог и раздавать его всей кампании.

-У тебя, что,  день рождения? — Вполголоса спросил его Димка.

— Нет, именины.

— А разве это не одно и то же?

— У — у, — отрицательно промычал полным ртом Сашка.

— А как это — именины? — Шепотом спросил Димка.

— Ну, это, в честь кого ты назван, — прошептал в ответ Сашка.

— А ты в честь кого назван? — Допытывался Димка.

— Александра Невского. Сегодня день его памяти. В церкви читали ему молитвы. Слышал?

         Димка отрицательно покачал головой, — Не помню.

— Дедушка Никодим, вы как-то обещали нам рассказать о Сашкином покровителе, — прервала перешептывание мальчишек Сашкина мама, — может, расскажете что?

— Я то хоть в детстве кино о нем видел, а они, — Сашкин папа кивнул в сторону притихших  Сашки и Димки, — кроме как Сталлоне и всяких ниндзя, героями никого не признают.

— Ну, что ж, житие святого благоверного князя для юного поколения — весьма назидательно. Только вести сие повествование, я думаю, лучше у огня,- ответил дед Никодим, допив, заваренный на полевых травах чай.

         Он подсел ближе к костру на  своем стульчике, и все остальные последовали его примеру.

— Пора картошку закладывать, —  сказал старец и стал загребать в жар несколько картофелин,-  Хорошо у костра…. Душа в покой приходит.

         Все приготовились к рассказу и молчали.

— Святой благоверный князь, — начал дед Никодим, — рос в благочестивой христианской семье. Как и положено княжичам, он с измальства приучался крепко держаться в седле и махать мечом. А как подрос — выпало ему княжить в вольном Новгороде. Отец его, Ярослав, не мог ужиться с новгородцами, уж больно своевольные они,  а вот сын его, Александр, наоборот снискал у новгородцев любовь и уважение. Ростом он был статен, ликом благообразен, сердцем добр и мужественен, а умом — мудр.

А голос у него гремел как труба. И хотя Русь была в полоне у Орды, Новгород остался городом независимым, потому как не дошел  до него хан со своим войском,  повернув на юг.

Ну а шведы решили поживиться за счет ослабленной Руси, и Римский Папа благословил шведского полководца и рыцаря — Биргера идти и захватить Псков и Новгород. Папа направил с ним нескольких епископов, чтобы Русь крестить в католическую веру. И вот князь Александр получает от этого Биргера послание:

 » Я на твоей земле и хочу пленить тебя. Если сможешь сопротивляться — сопротивляйся».

Биргер был очень самоуверен в своей непобедимости и написал этот вызов, чтобы унизить достоинство князя.

         Собрал князь небольшую свою дружину, помолился горячо и отправился навстречу врагу. А князю то было всего от роду двадцать один год. Понимал он, что шведы куда опаснее Орды. Орда пришла за данью и повиновением, а католики шли на Русь, чтобы истребить веру Православную.

         Конечно, силы были далеко не равные. Ну-ка, горстка храбрецов  против целого рыцарского войска!

— Не в силе Бог, а в правде! — Укреплял свою дружину князь.

— Постоим за Землю Русскую! — Отвечали ему воины, — Веди нас, князь, на брань. С тобой и голову сложить для нас честь!

         Княжеская дружина незаметно подошла к вражескому лагерю и расположилась у берега реки. Князь расставил посты, ночную стражу — «секреты», наблюдать за врагом. И вот один из «секретных» приметил в молоке рассветного тумана, будто галера идет по реке у самого берега, а всплеска весел  не слышно.

» Неужто враг скрытничает?» — Подумал он и затаился в напряжении. Но каково же было его удивление, когда он увидел, что это вовсе и не шведы плывут, а свои — славяне. Присмотревшись, он увидел в расступившемся тумане двух молодых князей, стоявших на галере во весь рост. Их одежда была ярка необычайно, а лица будто светились. Один из них, видимо старший, положил другому руку на плечо и говорит:

— Прикажи, брат Глеб, грести быстрее, поспешим на помощь сроднику нашему, Александру Ярославичу.

         А гребцов за туманом будто и не видно. Прошла галера и растворилась в рассветном тумане.

          Возбужденный от увиденного, стражник, а его звали Пелгусий, немедленно доложил  обо всем князю.

— Это святые братья Борис и Глеб пришли к нам с Неба на подмогу. Подымай дружину! Смотри, шведов не потревожь прежде времени! — Распорядился князь.

         Весть о видении Пелгусия птицей пронеслась над всей дружиной. Воодушевленные славяне  с нетерпением стали ждать битвы. И не успело солнце первыми лучами озарить верхушки деревьев, как витязи русские, будто соколы, налетели на шведов. Полной неожиданностью для пришельцев было это нападение. Биргер то никак и не предполагал, что князь Александр отважится сопротивляться его могущественному войску, а тут такой   дерзкий налет! Невиданные чудеса удали и храбрости показывала горстка отважных славян. Шведов охватило смятение. Не успев, выстроится в боевой порядок, они стали отбиваться беспорядочно и неорганизованно. А когда одному из княжеских удальцов удалось пробиться к стану самого Биргера и подрубить рыцарский  шатер — шведы дрогнули.

Увидев, как рухнул шатер со всеми их знаменами, надменные рыцари бросились спасаться  к реке, намереваясь убраться восвояси  на своих кораблях. Но каков же их был ужас, когда они увидели, что опоздали — славяне бились уже на их галерах. Ох, и дорого заплатили шведы за свою надменность!

Князь Александр, узнав по рыцарскому одеянию самого Биргера, бросился на поединок с ним. Лишь копьем удалось достать шлем на голове шведа. Раненый Биргер слетел с коня. Подоспевшие шведы сумели оградить своего полководца. В народе потом говорили, что князь поставил свою печать на челе Биргера.

         Ох, и великое множество шведов нашло себе могилу на Земле Русской! Но как же был несказанно удивлен князь, когда узнал, что потери славян несравнимо малы. А более всего поразило славян то, что на другой стороне реки Изжоры, где не ступала нога ни одного из княжеских дружинников, они увидели несметное число поверженных шведов.

— Не ходите на тот берег, — сказал князь своим воинам, — там Силы Небесные за нас поражали врагов.

С великими почестями и славой встречали новгородцы своего князя. Погибших героев по-христиански предали земле, а их имена записали на вечное поминовение.

         Дед Никодим вздохнул:

— Вечная память всем православным христианам, воинам и воеводам, живот свой положившим за веру и Отечество, — перекрестился старец и продолжил:

— С той поры князя Александра стали величать Невским. Надолго запомнили шведы этот урок, — с гордостью сказал дед Никодим, поправляя уголья в костре.

— Прошло немногим более двух лет, — стал продолжать он, — и уже немцы решили посягнуть на Землю Русскую. Орден Меченосцев и Тевтонский Орден объединились, чтоб славян сделать рабами, а на Руси установить веру католическую.

Ох, и силища шла на Новгород! А немцы во все времена славились, как искусные воины. Собрал Александр Невский войско и, помолившись, пошел встречать врага. И сошлись оба войска на льду Чудского озера. Князь с высокого утеса наблюдал, как приближается враг. Впереди — пешие рыцари, закованные с головы до пят в железные латы. С большими щитами и тяжелыми мечами они шли как железный клин. Это у них тактика такая была. Они этим клином разделяли противника на две части. Затем эти части таким же клином разделяли еще и еще, покуда неприятель не был разделен на множество частей, а уж затем в бой вступали конные и легкие пешие войска, которые окончательно и разбивали разрозненных противников. И никто не мог противостоять такой тактике боя.

          Князь понял, что «в лоб» ему немцев не одолеть и поэтому главные силы своего войска направил для удара с флангов железной армады. Когда передовые ряды рыцарей вступили в бой со славянами, немцы посчитали, что все идет по их плану. Но тут неожиданно княжеская конница обошла с флангов и начала бить немцев с тыла. За конницей подоспели пешие. Боевой порядок железного войска нарушился, все смешалось.

         Немцы стали отбиваться беспорядочно. «Правильная» битва не получилась и они стали в панике отступать. А славянам такой бой как раз и по душе — рубили направо и налево.

Невообразимый грохот стоял от звона мечей, падающих железных рыцарей и раскалывающихся их шлемов и лат.

         Вот уж, поистине, это было побоище! На семь верст лед Чудского озера был покрыт телами тевтонцев и меченосцев, а сколько их ушло под лед, то и не счесть. Эта битва так и вошла в историю, как Ледовое Побоище.

— А было это…. — дед Никодим сделал паузу и многозначительно посмотрел на Димку.

— Это было в 1242 году, — слегка призадумавшись, ответил Димка.

         Сашка посмотрел на  своего друга восторженными глазами.

         А дед Никодим продолжал, —

— По всему миру разнеслась весть о невиданных поражениях шведов и немцев от славян. Хан Ордынский, узнав об этом, отправил Александру Невскому послание, повелевая тому явится в Орду.

         » Мне Бог покорил многие народы, — писал хан князю.- Ужели ты не покоришься мне? Если хочешь сберечь свои земли — приходи ко мне на поклон».

         Вот уж, поистине, испытание выпало на долю князя. Бесстрашный воин, никем не побежденный, должен явиться к хану на поклон. Что пережил в это время князь — одному  Богу ведомо. А ну-ка, гордость воинская ведь взбунтовалась! Как это так!

          Не покоривши Новгород, не сразившись с дружиной княжеской, требует поклонения! Силу своего меча князь ведал, да и в дружину свою верил. Нет! Не пойдет он кланяться хану!

Но мудрость княжеская вопреки гордости говорила: » Орда сильна. Ее одной дружиной не одолеть. Сложить голову на поле брани ты готов, но что потом будет с Новгородом, Псковом? Одно пепелище. А что будет с женами, стариками, детьми? Ты ответственен за них, за всю Русь князь. Орда, прежде чем дойдет до Новгорода, пройдет по всей Руси, сея за собой смерть. Смири свою гордыню,  будь христианином до конца».

Долго боролся князь сам с собой. После долгих размышлений совершает еще один подвиг, христианский, — он отправляется в Орду. Но  ведал князь еще и то, что из Орды возвращались не все. Ведал, что сложили свои головы в чужих краях многие русские князья. Ведал, но поехал. Простился со всеми и — поехал.

А следует сказать, что по обычаю Орды, каждый, кто входит в ханский шатер, должен совершить языческий обряд поклонения идолам. Для христианина — совершение такого обряда означает отречение от Христа. Неисполнение такого обряда жестоко наказывалось.

         Как и ожидал князь, ему предложили пройти «через огонь», так назывался этот обряд, и поклониться деревянному истукану.

— Я христианин, — твердо сказал князь, — и твари не поклоняюсь.

По закону Орды это означало одно — смерть. Когда хану доложили об этом, он усмехнулся и сказал, что другого поступка от столь известного князя и не ожидал. Повелев более не принуждать князя, хан дал знак, чтобы Александра Невского провели к нему в шатер.

Когда Александр Ярославович предстал перед ханом во весь свой богатырский рост, тот восторженно воскликнул,-

— Удивительно! Но именно такого я тебя и представлял.

         Князю было оказано гостеприимство и уважение.

          Оставшись довольным тем, что князь прибыл в Орду, хан более ничем не принуждал его и через некоторое время отпустил домой, вручив, при этом, князю великокняжеский ярлык.

— А что это за ярлык такой? — Спросила Сашкина мама.- Прямо галантерея, какая то.

         Дед Никодим усмехнулся и, кивнув головой, согласился с ней.

— Да, действительно, в нашем языке прибавилось немало новых слов после столь продолжительного вторжения чужой культуры и языка. Вот, к примеру, иногда непослушных детей стращают,  тем, что придет «бабай» и заберет непослушного с собой. А ведь бабай — это всего лишь старик.

         Да немало и других примеров, таких, как «старая карга», например. А карга — это, просто-напросто, ворона. А помните поговорку про непрошенного гостя? Это тоже — из тех времен. А ханский ярлык — это такая грамота, дающая право быть великим князем. Много князей правило своими уделами, но лишь один из них именовался «великим». Он имел несравненно больше власти иных. Так повелось еще от Владимира — Великого князя Киевского.         Но когда пришла Орда, хан сам стал решать — кому вручить великокняжеский ярлык. Да…, — вздохнул дед Никодим, — такова была власть Орды. Неоднократно приходилось бывать Великому князю Александру Невскому  в Орде после этого, и в основном эти поездки были уже по его собственному произволению.

— Вот те раз! — Воскликнула Сашкина мама. — А это еще зачем? Ладно, когда принуждают. А самому-то зачем? Ведь каждая поездка — это грань смерти!

         Сашкина мама очень эмоционально воспринимала всю эту историю.

— Да, конечно, все так и было. Князь об этом знал и каждый раз, уезжая, прощался со всеми, не будучи уверен, что вернется. Да и никто из провожавших не был уверен, что увидит его вновь. Такова была доля княжеская. То в Орде хан поменялся — надо ехать, улаживать взаимоотношения. То вдруг хан требует дань «кровью». То…

— А это, что за дань? — Прервала деда Никодима опять Сашкина мама.

— Орда требовала от покоренных народов кроме прочих отплат, еще и особую дань — дань оружием, т.е. плату боеспособными мужчинами, чтобы пополнять войско ханское. Это и называлось — дань «кровью». Мудрость  князя избавила Русь от этого недоброго дела. Внутренние междоусобные распри князей, неоднократные поездки в Орду, постоянное напряжение всех внутренних сил, — все это и подорвало здоровье Великого князя. Возвращаясь из Орды домой, он занемог. Чувствуя, что силы уходят, князь решил исполнить свою давнюю мечту — с именем Алексий он принимает постриг схимонаха.

 В граде Владимире, где в последнее время княжил Александр Ярославович, все горожане с нетерпением ждали возвращения Великого князя. Но Бог рассудил иначе…

Во время богослужения во Владимирском соборе митрополит увидел, как ангелы несут на небо душу Великого князя. Не сумев удержать слез от увиденного, митрополит вышел из алтаря. Народ, увидев своего пастыря, обливающегося слезами, замер…

— Закатилось солнце Земли Русской, осиротели мы. — Только и смог сказать митрополит.

 Вопли  и рыдания заполнили храм, потому как уразумели все — что значат эти слова. В неутешном плаче отправился народ владимирский за сотни верст навстречу своему столь горячо любимому, но уже почившему князю.

— Где ты, наш заступник? Кто нас теперь защитит? — Горько рыдал народ. А ведь князю от роду было всего то, сорок пять годов.

Но Русь, утратив заступника земного, обрела покровителя небесного — Святого Александра  Невского. А то, что князь прославлен Богом, народ уже узнал еще тогда, во время отпевания. А дело было так…. После заупокойной службы митрополит подошел ко гробу, чтобы вложить в руки усопшего князя разрешительную молитву, как вдруг рука князя сама протягивается, берет свиток из рук митрополита и опять ложится крестообразно на груди.

Трудно предположить, что пережили все видевшие это…. Такой смерти удостаивались лишь только Божии угодники.

Много великих ратных и иных славных дел совершил Александр Невский  за свою такую недолгую жизнь. Но  среди всех этих дел, есть одно, о котором мало и кто ведает.

— Что ж это за дело? — Заинтригованно спросил Сашкин папа.

— Во время своих посещений Орды, благоверный князь обратил в Православную веру   ханского племянника. Тот вскоре переселился в Ростов, крестился под именем Петр и вел такой благочестивый образ жизни, что Господь прославил его во Царствии Своем. Перед своей кончиной он принял монашеский постриг и с миром отошел ко Господу.

          Вся Православная Церковь почитает его как Святого и именует его Святым благоверным Петром, царевичем Ордынским.

— Ну, надо же! — Не удержавшись от удивления, опять воскликнула Сашкина мама. — Племянник хана — и православный святой!

— Это нам пример, — с грустью сказал дед Никодим, — иноплеменники становятся святыми, а мы, рожденные в этой вере, славяне по крови, — а что творим в своем Отечестве?

         Дед Никодим выкатил из золы испеченные картофелины и подбросил немного веток в костер. За разговором то и не заметили, что день уже клонится на вечер, и с реки потянуло вечерней прохладой.

         Сашкин папа, перебрасывая с руки на руку горячую картошку, спросил, —

— А как же воин может стать святым? Как же заповедь — «Не убей»? А ведь Александр Невский мечом-то махал…

— Да, — понимающе  кивнул дед Никодим, — Для многих и многих этот вопрос — вопрос  оправдания совести, а отсюда  и всей дальнейшей жизни. Православная Церковь дает ответ однозначный — служение народу, служение своему Отечеству — это святое дело. Воин, ставший на брань со злом, преграждает ему путь, прикрыв собой тех, о защите которых давал клятву.

И воин не убивает, а поражает. Насмерть, но поражает. У Бога тоже есть воинство Небесное, которое разится  со всем, противящимся Богу. В Царствие Божие христианам  путь открыт и в келье монастырской и на поле брани.

— Ну, ладно. — Вмешалась Сашкина мама. — На том давайте и закончим наш разговор, уж тема довольно грустная,  а то жизнь и без того не больно веселая. Давайте доедайте свою картошку, и пора уже собираться, вечереет…. — Поторопила  она всю кампанию.

          И действительно, сейчас только все и обратили внимание, что день как-то незаметно и прошел. То ли от рассказа, то ли оттого, что пора уезжать,   но грусть легкой тенью легла на лица всех присутствующих. На всех, кроме деда Никодима. Он улыбнулся и сказал,-

— Ну, это вы напрасно так смотрите на жизнь. Наша жизнь — в руках Божьих, а с Богом всегда хорошо. А настроение я сейчас вам подниму…. Вот,  перед вами два человека, —  дед Никодим обнял Сашку и Димку, — Они сегодня утром только познакомились, а уже сдружились. Один из них назван в честь Александра Невского, а у второго  покровитель — Димитрий Донской. Оба эти князя всю свою жизнь отдали на служение Отечеству. Скажете, встреча этих отроков случайна? У Бога нет случайностей. Но еще скажу, что сегодня именины у вашего сына, а у Димитрия они были три дня назад. Только он об этом и не знал.

— Вот те раз! — Воскликнул Сашкин папа. — Мы то думали — у нас один именинник, а их оказывается целых два! Ну-ка, погоди….

         Он повернулся и пошел к машине. Покопавшись немного в водительском «бардачке», что-то достал из него и вернулся к уже потухшему костру.

— Держи, именинник! — Сказал он и протянул Димке карманный фонарик. —  Маленький, но подарок,- добавил он.

— Вот теперь другое дело! — Повеселевшим голосом сказала Сашкина мама. — Теперь и домой  можно собираться.

         Все дружно начали складывать вещи и носить их к машине. Димка с Сашкиным папой сначала забросали землей угли от костра, а потом стали закапывать в небольшую яму оставшийся мусор. Выбрав удобный момент, Димка спросил,-

— А вам на войне было страшно?

— Понимаешь…страшно — когда боишься,  а когда не боишься — тогда не страшно.

— А как сделать, чтобы не бояться?

— Понимаешь…  когда ты побежишь от страха — то будешь бояться, а когда пойдешь навстречу страху — то не будешь бояться.  Понял? — Сказал, улыбаясь, Сашкин папа и похлопал Димку по плечу.

          Они приехали в город, когда уже стемнело. Деда Никодима высадили первым. Димка хотел тоже выйти и дойти до своего дома пешком, но Сашкин папа сказал, что довезет его к самому дому, и  будет ждать, пока Димка из окна своей квартиры не помашет  им рукой.

— Так мне будет спокойней, — закончил он.

         Димка поднялся на свой этаж, повернул ключ в дверном замке и вошел в квартиру. В квартире было темно. Видимо мама куда-то вышла. Оказавшись в темном помещении, Димка замер. Он всегда ощущал холодок в спине, находясь в темноте.

— Иди навстречу страху, и страшно не будет, — сам себе сказал Димка и, сняв кроссовки, на ощупь отправился в комнату. Подойдя к окну, он увидел машину и лица, выглядывающие из нее. Димка помахал рукой, но, по-видимому, его не заметили. Надо включить свет. Но Димка стал привыкать к темноте и решил испытать себя до конца. Как же дать знак, не включая свет? Фонарик! Димка достал из кармана маленький фонарик, включил его и стал им махать в окно. Лица в машине скрылись, кроме одного, Сашкиного.

Машина поехала, а Сашка через заднее стекло помахал на прощание рукой. Димка выключил фонарик и повернулся в темноту.

«Иди навстречу страху!»  — Сказал он сам себе и пошел по квартире.

 Зашел на кухню. Глаза постепенно привыкли к темноте и стали различать контуры предметов, которые приобрели причудливые  и загадочные формы. Димка всегда боялся темных комнат, ему казалось, что где-то здесь прячется нечто страшное. Сейчас же он решил самому себе доказать, что ничего и никого пугающего в темноте нет. Димка заглянул под кровать,-

— А ну, вылазь!  — Громко скомандовал он предполагаемому страху.

Но никто не ответил — под кроватью было пусто.

» Иди навстречу страху!» — Он обошел все места, которые вызывали раньше боязнь. Димка окончательно осмелел, стал спокойно ходить по темной квартире и, совершенно убедившись, что прежние его страхи были плодом его собственного воображения, сел на диван и стал сам с собою разговаривать вслух.

         Вдруг хлопнула входная дверь, щелкнул выключатель, и тревожный мамин голос негромко спросил:

— Кто здесь?

         Димка выглянул из комнаты.

— Это я, мам.

— Димк, ну разве так можно?

         Мама смотрела растерянными глазами, схватившись за сердце.

— Я вхожу в квартиру, полная темнота и вдруг — кто-то бубнит. Ну? Представляешь, что я пережила?..

— Да что ты, мам? Все в порядке.

— А ты чего в темноте сидишь?

— Да так… свет  экономлю, — отшутился Димка.

         Мама спохватилась: » Димка сидит в темноте! Она то хорошо знает, как он боялся темных комнат! Сколько она не пыталась его приучить к темноте — ничего не выходило. А тут смотри — сам сидит в темной квартире…. Значит, Димка взрослеет…»

         Она повеселела и сказала, что была у соседки, а ему оставила записку, и что он хорошо сделал, что позвонил и предупредил ее, и вообще в жизни не все так уж и плохо.

         Поужинав, они расположились спать.  Мама  уснула быстро, а Димка  еще долго ворочался в кровати. Воспоминания дня кутерьмой вращались в его голове. Димка взял фонарик. Подарок!

Щелк — включился, щелк — выключился. Щелк… щелк …  … Пальцы расслабились, Димка мерно засопел.

         Сладких тебе снов, Димитрий.

 

ГЛАВА  III

Настя и ее причуды

 

По-весеннему светившее солнце, внезапно скрылось за дождевой тучкой, и сразу повеяло прохладой. Лишь первые капли дождя застучали по асфальту, как движение на тротуарах оживилось. Кто-то из пешеходов стал торопливо раскрывать зонты, а кто-то суетливо искал укрытие от приближающейся непогоды.

         Придерживая  над головой школьную сумку, в подъезд дома юркнула школьница. Отряхнувшись от дождя, она поднялась на пятый этаж и остановилась перед дверью своей квартиры. Взгляд  ее упал на старую, уже ставшую привычной, надпись на стене. Еще давно один из воздыхателей ее старшей сестры, от обилия чувств, гвоздем нацарапал — «I lave Kristina».  Уж не один год прошел, а надпись все еще цела. Настя, так звали эту школьницу, вздохнула — Кристине, ее сестре, таки писали амурные признания, а вот ей — ни одного.

— Да где же ты делся?! — Воскликнула она недовольно, копаясь в неприятно мокром своем портфеле, подперев его коленкой. Наконец то, отыскав, затерявшийся среди книг, тетрадей и прочей мелочи, квартирный ключ, отворила дверь. Войдя в квартиру, сердито пнув ногой, захлопнула дверь, и швырнула портфель на пол.     

У нее было неважное настроение. Нет, не так, чтобы очень, просто было грустно и немного обидно. И дело тут совсем не в дожде. Уже  который день она пытается обратить на себя внимание Димы, ее одноклассника, а он…, а он ее и не замечает. Неужели она  такая непривлекательная?

Настя подошла к зеркалу и стала себя рассматривать. Нет, у нее все в порядке. И подражая сестре, сказала,-

— У меня все в порядке. Просто он — лопух!  

И показала при этом зеркалу язык. Немного, повеселев, Настя подлетела к столу, включила музыкальный центр и, сделав максимальную громкость, открыла окно настежь – пусть все слышат! Блеющий голос, под громовые удары барабанов, заныл, что она, Настя — его крошка и  что без нее  ему скучно.

Настя опять припорхнула к зеркалу. Эх, скорее бы повзрослеть. Такая впереди ждет жизнь! Настя всему миру докажет! Да с ее данными, как не раз говорила ее сестра Кристина, она сможет достичь в жизни всего, чего ни пожелает. 

         Взяв косметичку своей старшей сестры, Настя подвела ресницы. Класс!  

Ярко и густо покрыла помадой губы. Готово! Повернувшись вполоборота, и обтянув себя по талии, критически осмотрела свое отражение снизу вверх. У нее данные — что надо! Она обязательно будет супермоделью. На обложках  самых модных журналов будет ее фото. У нее будет масса поклонников и обязательно несметно богатый покровитель. Бриллианты, меха — все это у нее будет! Да! И обязательно — купание на берегу экзотического острова. Эх! Скорее бы подрасти и начать купаться в волнах беззаботной роскошной жизни. И не нужен ей никакой Димка!

— Весь мир у тво-и-их ног! — Неистово орал голос из динамиков. Настя выглянула в окно, пусть все знают — этот мир будет у моих ног!

Взглянув вниз, она заметила, что в сторону ее дома идет Дима. Как-то, недели две назад, она видела его в районе их двора, а теперь он опять здесь. Интересно бы проследить — куда это он идет? К удивлению Насти, Дима направился в ее подъезд. Втайне она очень хотела, чтобы он постучал в ее дверь, но, взвесив все «за» и «против», поняла, что это вряд ли произойдет.         

         Но если Дима будет стучать не в ее дверь, то тогда в чью?

— Ах ты, тихоня! — Задыхаясь вдруг от злости, прошипела Настя. — Кто бы мог подумать? А?

                  Настя не могла подобрать слов, чтобы выразить свое негодование. Она все поняла. В ее подъезде, на втором этаже живет Верка, из параллельного класса «А» — тихоня, хорошистка, одевается по-старомодному, юбка ниже колен, на дискотеки не ходит. И это к ней- то идет ее Дима?! Ничего себе — тихоня!

Этого Настя просто так оставить не могла. Она сейчас же спустится вниз и застанет их обоих, а что дальше делать — Настя еще не решила, главное —  их «застукать»!

         На ходу вскочив в туфли, она бросилась за дверь. Необходимо с пятого этажа домчаться до второго, прежде, чем Дима скроется за Веркиной дверью. Прыгая через две-три ступеньки, Настя ринулась вниз по лестнице. Придерживаясь на повороте за поручни, четвертый этаж пролетела на одном дыхании. Боясь споткнуться, она предельно внимательно смотрела под ноги и ничего вокруг себя не замечала. Вылетев на площадку третьего этажа, Настя неожиданно в кого-то врезалась. Это был Димка. Он стоял перед дверью деда Никодима и был, по-видимому, не готов к такой неадекватной встрече. Потирая ушибленный локоть, он с удивлением смотрел на свою одноклассницу, такую шальную и такую экспрессивную.

         Настя не  менее удивленными глазами смотрела на одноклассника. Она ожидала встретить объект своего внимания этажом ниже, но никак не здесь. А поэтому и не рассчитала траекторию своего полета.

— Привет, — не успев отдышаться, выпалила Настя, поправляя ремешок на туфлях, будто ничего не произошло.      

— Привет, — недоуменно ответил Димка.

— А ты чего здесь?

— Да вот, пришел…

Взаимное удивление читалось в растерянных глазах обоих. Неловкое молчание стало затягиваться. Но вот спасительно щелкнул замок, и дверь отворилась.

— Ага! Оба пришли! Вот и славно. Заходите. — Пригласил их дед Никодим.

         Димка не стал уточнять, что  собственно,  он пришел один. Но, может быть,  дед Никодим пригласил и Настю? —  Так думал Димка.

         Настя, мгновенно оценив обстановку, решила, что не будет  открывать случайность своего присутствия — ей совсем не хотелось сконфузиться перед Димкой. «Раз приглашают войти — войдем, а дальше видно будет»,- подумала она и отпираться от приглашения не стала, решив при этом, что оказаться с Димой в гостях у такого таинственного старика — весьма романтично. Интересно, что же будет дальше?

         Димка вошел в комнату первый и перед иконами перекрестился. Он  здесь стал частым гостем и чувствовал себя непринужденно. За то время, как он познакомился с дедом Никодимом, жизнь его приобрела новую осмысленность. Конечно все, что его окружало — дом, мама, школа, учителя, одноклассники и все-все вокруг — осталось таким же, как было и прежде. Изменился он сам. Он стал другим. Он перестал делать всякие глупости. Он, вдруг, стал замечать, что поступки его сверстников, оказывается, могут быть очень даже неприличными. Он посерьезнел и стал менее разговорчивым. Это в школе заметили все, в том числе и Настя. Мысли о Диме все чаще посещали ее, и она нередко представляла романтичность их дружбы. Чем — то романтичным повеяло и от теперешней ситуации. Оказаться в таинственной квартире такого таинственного старика — в этом что-то есть.

Войдя  следом за Димой и, увидев, что тот перекрестился, Настя чуть не упала в обморок. Так вот оно что! Вот где кроется тайна перемен в Диме! Его «охмурил» этот средневековый старик! Затянул в свои сети! Ну, уж нет! Она не допустит, чтоб Дима погиб! Она Диму спасет и вытащит из сетей этого старика!

         Настя с решительным видом села на старый, потертый диван, неприлично закинув нога за ногу. «Ну-ка, посмотрим, что здесь будет происходить,- решила она.

— Я принес книгу, которую вы давали, — сказал Димка.

—  Неужто прочитал уже?

          Димка молча кивнул.

— Вот и хорошо. А мама читала?

— Читала. Только говорит, что ей с трудом во все это верится.

— Ну, а тебе?

— Когда читаю — верю. А потом это забывается.

          Настя поняла, что еще не все потеряно, что есть еще шансы спасти Диму. Ждать больше нельзя. Она  этому темному старику докажет. Она образованная. Даром, что ли она учится в школе?

— Дедушка, а разве Бог есть? — Ехидно прищурившись, спросила она.

— Конечно, есть, детка.

— А чем докажете?

— А зачем мне доказывать? Ты сама об этом всем доказываешь.

— Я?! — Широко открыв глаза, воскликнула Настя. От удивления и возмущения у нее перехватило дыхание — ну, старик дает!

         Поняв, что присутствие его одноклассницы в этой квартире — случайно, Димка чувствовал   себя  неловко перед дедом Никодимом. Зная ее взбалмошный характер, он понял, что разговор будет сейчас протекать далеко не мирный. Однако с другой стороны  ему интересно стало, как мудрый дед Никодим повернет дело.

 Димка уже знал немного о благочестивой жизни христиан — подвижников и у него сложился собственный, обобщенный образ христиан и христианок. А так как Настя никак не входила в рамки его представлений о девушке-христианке, то он относился к ней нее совершенно безразлично.

         Решив не вмешиваться в ход событий, Димка, раскрыл первую попавшуюся книгу и сделал вид, что читает.

— Послушай, Настенька, — как-то ласково и миролюбиво начал дед Никодим, — Чтобы прояснить твое недоумение мне придется начать издалека. Так что, не торопись, послушай.

 

Поучительный рассказ деда Никодима.

 

         Две тысячи лет тому назад Бог послал Своего Сына родиться на земле. И, как ты, наверное, слышала, иудеи распяли Его на кресте. Но Христос воскрес. Он в течение сорока дней после этого приходил к Своим ученикам. Его видели, с Ним разговаривали. Так и появилась вера христианская. Христианство распространилось по всей земли, и между многими народами стали устанавливаться  христианские взаимоотношения. Ввиду этого было решено принять единое христианское для всех народов летоисчисление. Ты ведь знаешь, какой сейчас год?

— Две тысячи четырнадцатый, — машинально ответила Настя.

— Верно. Но давай теперь уточним  —  а каким  же образом началось это летоисчисление?

— ???- Школьница вопросительно промолчала.

— Совершенно верно, — дед Никодим кивнул головой, — От Рождества Христова. Вот мы и говорим — две тысячи четырнадцатый год от Рождества Христова. Тогда же изменился календарь, а вместе с ним и названия дней недели.

          Изначала в древнем календаре такого дня — «воскресенье» не было. Он назывался иначе. Но потом, позже, чтобы увековечить память о Воскресении Христа, день, который следовал за субботой, христиане назвали «Воскресение». А все это потому, что в Священном Писании сказано, что Христос воскрес на следующий день после субботы. Ты, конечно, из истории знаешь, что Русь приняла  христианскую Православную веру от Византии, а письменность славяне обрели благодаря усердию двух греческих монахов — Кирилла и Мефодия. Отсюда и обилие греческих слов в нашем языке. Эта связь с греческой Православной культурой видна и в наших именах. К примеру, возьмем имя — Кристина. Красивое имя. Правда? Но правильно это имя звучит — «Христина», и означает оно одно — девушка с этим именем — Христова, т.е. посвященная Христу.

         Настя была в шоке. И было от чего. Настя считала себя атеисткой. В ее семье не принято было говорить о церкви и о христианах в благожелательных тонах. Настя была абсолютно уверена, что все верующие — народ темный и непросвещенный, а таких, как Дима, они просто заманивают в свои сети. Встречая Новый год, вся Настина семья веселилась от души, даже не задумываясь о том, что празднуют две тысячи четырнадцатый год, который прошел от Рождества Христова. А каждое воскресенье они устраивают себе выходной, не подозревая, что этот день, им, атеистам, — в укор. Но главное! Ее сестра, Кристина, выражавшая свое отношение к церкви  в более  язвительных тонах, нежели Настя, оказывается, посвящена Христу!    

         Уверенность, с которой Настя намеревалась просветить темного старика, растворилась как пар. Растерянным, ничего не понимающим взглядом она смотрела перед собой. Настроение  — хуже некуда. Надо же! Так влипнуть! И из-за кого? Из-за собственной сестры. Настя посмотрела на Диму, но тот будто ничего  и не видит и не слышит, сидит себе, читает… Похоже  — он далек от того, что здесь происходит. Настя немного успокоилась и решила теперь выяснить все до конца.

— Моя сестра не догадывается о том, что означает ее имя, — стараясь не выдавать свою неуверенность, как можно, более спокойным тоном сказала она,  про себя при этом подумав: » Ну, Кристина, и подставила же ты меня!»

— Видишь ли, Настенька, — продолжал дед Никодим, — беда многих людей в том, что избирают они пути жизненные, не ведая истины  самой жизни.

   Немало людей называют себя неверующими, обманывая при этом, в первую очередь, самих себя. Абсолютно неверующего человека нет. Одни люди верят в Бога, другие верят в дружбу и своих друзей, другие верят в силу денег, абсолютно все ложатся спать с уверенностью, что проснутся утром и завтра, как и всегда, им будет светить солнце. Разница между людьми  лишь в том, что каждый верит в то, что ему кажется незыблемым или желаемым. И это право каждого человека. Поэтому судить человека за право веры — абсолютно нечестно. Но это так, отступление…. Я продолжу об именах…. Вот, к примеру, возьмем другое имя — Зинаида. Это имя, опять таки, греческого происхождения и означает — «божественная».

— Так, — подумала Настя, — Вот и мама влипла. Похоже, этот старик сейчас и до меня доберется,- размышляла она с горечью, хотя всегда была уверена, что ее имя — самое, что ни на есть русское.

— Твое же имя, Настенька, Анастасия — имя прекрасное. Для христиан оно как праздник, ибо означает в переводе с греческого «Воскресение». Это имя дают в честь Воскресения Христова.

Мы только на Пасху говорим: » Христос Воскресе», а ты своим именем говоришь это всем и всегда. Ты — проповедница Славы Божьей. Анастасия — Воскресение Христово.

         Настя сидела в полной растерянности. Ее собственное «Я»  разделилось надвое. Одно «Я» взбунтовалось и требовало решительных ответных действий.

         Это ее «Я» как бы кричало — не сдавайся, ты образованная, тебя учат умные учителя. Этот темный старик ошибается. Встань и уйди! Но уйди гордо. Скажи что-нибудь грубое этому старику и громко хлопни дверью, пусть знает!

         Второе ее «Я» находилось в сомнении. Обозленные мысли сменились другими, более спокойными. А может он прав, этот старик? Может, я чего-нибудь не знаю? Откуда же все на земле пошло? Где начало всего? В этом надо разобраться. Мысли сменялись одна другой. Злые мысли гнали Настю из этой квартиры и советовали сделать что-нибудь грубое, чтобы отомстить этому ненавистному старику. Другие мысли, спокойные, советовали не спешить и не  делать никаких глупостей.

          Настя находилась на пике нерешительности.

— Ну, давай! Не стой! Действуй! — Злобой клокотало первое «Я».- Все верующие — темные, вспомни учебники, ученые точно знают, что люди произошли от обезьян. Тебя создал не Бог, в твоих генах течет обезьянья кровь. Ты — обезьяньего рода!

         Настю словно окатило холодным душем: » Как это — обезьяньего рода? Ничего себе!» Она вспомнила недавнее свое любование перед зеркалом и причастность к родословной приматов посчитала для себя очень оскорбительной. Почему раньше она об этом так не думала? От таких размышлений первое истеричное «Я» как-то затихло, потому, как оскорблений в свой адрес Настя никому не прощала, не допуская, их и сама.

         Димка безучастно листал книгу. Дед Никодим ушел на кухню, пообещав приготовить чай с баранками. Настя осталась одна наедине со своими размышлениями. Она сидела на старом потертом диване, подперев  подбородок кулачком, и смотрела в окно. Уходить уже не хотелось — старик оказался на редкость учтивым и добрым, да и Дима здесь. Мысли стали несколько упорядоченными и спокойными.

» Так, — начала спокойно размышлять она, — нас учат учителя,- Настя при этом вспомнила свою совсем молоденькую, и такую категоричную в выводах, учительницу.- Наших учителей тоже учили когда-то такие же молоденькие учителя. Но чтобы получить хорошую оценку нужно выучить то, что написано в учебнике. В учебнике написано, что люди — это бывшие обезьяны.  Да, не очень приятно, но ведь надо получить оценку! Выходит, — осенило Настю,- все учились ради оценки! Ну а кто же тот, первый, который написал  первый учебник? Какой ему был интерес оскорбить себя, а вместе с тем и всех людей? А может быть он и не виноват, может, его начальники так приказали? Нет, что-то здесь не так.  Ну ладно, допустим — даже если и от обезьян,… Но действительно умные и воспитанные об этом промолчали бы, а если не промолчали…, значит,…они не таки уж и …  Настя криво усмехнулась,- И мы учим их учебники…. Насте стало обидно до слез. Она ведь так верила тому, что говорят в школе, верила безоговорочно. Авторитет учительницы в глазах Насти — непререкаем. А тут!  Вдруг Насте представилось, как на конкурсе красоты объявляют победительниц в номинации «мисс по родословной от горилл», «мисс от шимпанзе» и т.д. Как тебе это нравится? А?

— Мне это совсем не нравится, — неожиданно для самой себя, жестко, вслух сказала она.

         Димка, услышав это, подумал что речь идет о хозяине дома и вообще об этой. Зная  характер одноклассницы, он подумал, что она сейчас уйдет и на прощание нагрубит.

             Но Настя уходить не стала, а подошла к книжной полке и взяла первую попавшуюся книгу.

— Что читаешь? — Спросила она Димку.

— Патерик.

— А-а, —  с понимающим видом сказала Настя, хотя на самом деле и представления не имела, что это такое.

         Тут в комнату вошел дед Никодим и как ни в чем, ни бывало, пригласил,-

— Так, друзья. Оставьте пока свои книги и давайте — на кухню. У меня сегодня чай с медом.

         На кухне Настя стала чуть позади деда Никодима и Димы, и видела, как они во время молитвы перекрестились. Настя никогда в жизни не осеняла себя крестом, и здесь, в этой ситуации не знала, как поступить. Изображать на себе крест ее никто не принуждал и кажется, вообще никто не обращал на нее внимания. Немного набравшись решимости, Настя попробовала осенить себя крестом, так, незаметно для всех. Но сделать это оказалось делом не простым — рука будто окаменела. Больших усилий потребовалось ей, чтобы оторвать руку с места и приложить ко лбу — словно гиря пудовая привязана. Настя и предположить не могла, что осенить себя крестом  не так просто, и ей придется пережить внутреннее какое-то борение. Будто внутри ее кто-то сопротивлялся этому. Но Настя на то и Настя —  на полпути не останавливается.  Впервые в жизни осенив себя крестом, Настя вздохнула с облегчением — такую удивительную легкость и такой прилив радости ощутила она, что совершенно забыла о своем намерении просвещать «темного» старика. С заметно повеселевшим настроением она села за стол. Белая скатерть с кисточками на углах, вазочка с баранками, чашки со слегка парящим чаем, такой доброжелательный дед Никодим, ее Дима, молитва перед чаепитием — все это дышало добром и умиротворением. Чем-то старинным повеяло от этой обстановки. Это было романтично и несказанно умиляло.

         Удивительно, но Насте и чай показался весьма вкусным и ароматным. И главное — без сахара, так посоветовал дед Никодим. У Насти, дома, чай — это так, дежурное питье, когда нечем больше запить обед. А здесь чай — это очень приятный напиток. Да еще когда в блюдечке рядом — густой мед, а в вазочке — такие ароматные баранки. Насте почему-то захотелось налить чай в такое же блюдечко и прихлебывать его, как нарисовано на старых картинах. Как там подписано? Ага, вспомнила, кажется — «Купчиха за чаепитием», или что-то в этом роде. Но из-за приличия не стала так делать, решив, что дома обязательно  попробует горячий чай пить из блюдечка.

— А скажи-ка, Настенька, — вдруг спросил старец, — Почему ты решила родиться именно в день своего рождения и избрать своими родителями своих папу и маму?

         Настя удивилась такому вопросу. Никогда в жизни и никто  ей таких вопросов не задавал. Да и глупый это вопрос. Как может человек решать — родиться ему или нет? Захотели родители — вот и родился ребенок, и все тут.

 — А я ничего и не решала, — ответила она.

         Настя вздохнула — хорошо Кристине, у нее день рождения летом. Родители всегда планируют лето так, чтобы ее день рождения отметить где-нибудь в отпуске. И все удовольствия ради нее, Кристины. А у Насти день рождения зимой, какие здесь удовольствия? Эх! Была бы ее воля, да разве выбрала бы она себе такое рождение?

— Позволь, если ты сама не решала, как же ты появилась на свет?

         Дед Никодим с таким откровенным удивлением спросил, что и Димка о себе призадумался — а почему он так родился?

— Наверное, родители так захотели, вот я и родилась.

— Выходит, родители заранее составили твой портрет: цвет глаз, цвет волос, твой голос, твой характер. Составили такую заявку и пожалуйста — получите вашу красавицу Настю!

         Дед Никодим изобразил, будто качает младенца, и затем передает его Насте. Такой поворот разговора рассмешил и Димку, и его одноклассницу.

— Да что вы! Мама мне как-то проговорилась, что вообще они ждали мальчика. Папа так очень хотел.

— Вот те раз! Как же так! Ни ты сама, ни твои родители не знали, что родишься ты. Как же так все получается?

  Вот, к примеру, художник, прежде чем нарисовать картину, скажем, хорошую картину, будет долго о ней размышлять, трудиться над ней. Возьмите, к примеру, Сурикова, Васнецова или Шилова, известного нашего портретиста — сколько трудов надо приложить, чтобы люди восхищались их творчеством!  А если художник будет наугад мазать красками, разве получится что путное?

— Ерунда получится, — ответил Димка.

— Абстракционизм называется, — добавила Настя.

— А что скажите важнее и сложнее в мире — человек или картина?

— Ну, вы и спросите! — Пожал плечами Димка. — Конечно человек!

— Вот и я об этом и говорю! Смотрю в окно — идет Настя, ну вылитая принцесса, красавица. Да и все люди, посмотрите вокруг, все красивые — кто внешностью, кто умом, кто нравом. Ведь не абстракционизм  же вокруг нас ходит, а люди! Если красота создается не случайно, то кто же создал эту красоту?

         Глаза Насти заблестели — так все здорово и удивительно получается! Раньше то она даже и не задумывалась об этом! Родилась — ну и родилась. А почему она родилась именно такой? Ну, кто ответит?

         Дед Никодим улыбнулся и очень доверительно сказал,-

— Я сейчас, Настенька, открою тебе великую тайну. Она касается тебя и твоего рождения.

         Сердце Насти от волнения учащенно забилось. И было от чего — Настя всегда была почему-то уверена в своей избранности, своей особенности. Но вот  в чем должна выразиться ее особенность, она никак не могла понять.

Кристина убедила ее, что она рождена покорять мир и быть «мисс Вселенная». Хотя  от этого и захватывало дух, но Насте хотелось чего-то большего, значимого, ведь «мисс Вселенная» — это явление временное, придет новая красавица — и все забудут о Насте. А ей хотелось пребывать в своей избранности всегда.

— Твое рождение предопределено Богом. Не мальчику, которого хотел твой папа, а именно тебе Бог повелел родиться. Именно в тот день, который ты родилась и именно у твоих родителей и именно в таком виде, котором ты и родилась. И имя тебе родители дали не по собственному хотению, а так им внушил Бог. И родилась ты, также как и Димитрий, для чего-то особенного, но об этом я тебе сейчас ничего не скажу. Придет твое время — все узнаешь.

           Насте такой поворот дела понравился, и она хотела еще кое-что выяснить, но вдруг неожиданно вспомнила, что скоро должна прийти ее сестра. Нужно срочно идти домой, потому что у Кристины нет ключа от квартиры. Наскоро попрощавшись, она покинула такую удивительную квартиру, еще недавно казавшегося ей, таинственного деда Никодима. Настя поднималась на свой этаж, будто на крыльях. Душа ее ликовала. Ей показалось, что она наполнилась чем-то светлым и сильным.

         Войдя в свою квартиру, Настя неожиданно вздрогнула – музыкалый центр орал во всю глотку-

— Мо-я крошка, иди ко мне-е….!!!

— Ты болван! — Сказала Настя в сторону орущего голоса и презрительно выдернула шнур из розетки. Музыкальный центр утих.

          Посмотрев на себя в зеркало, Настя чуть не упала — она была у деда Никодима в наскоро намалеванном ужасном макияже.

         Вечером, когда семья была вся в сборе, Настя, как бы, между прочим, завела с мамой разговор о своем рождении и о том, почему все-таки ее назвали Настей?

-Доченька, я тебе уже как-то говорила об этом. Сначала мы думали, что будет мальчик, а родилась ты. И мы тебя приняли как подарок судьбы.

— Ну, а имя? Почему именно Настя?

— Знаешь, у нас был с твоим папой договор: если родится мальчик — имя дает он, если девочка — называю я.

  Но я была так уверена, что будет мальчик, что и имя заранее не выбрала. Даже, когда в родильном доме у меня спросили, как назвать тебя, я сразу и не нашлась, что сказать. Но потом вспомнила свой сон. Я его помню и до сих пор: снится мне, будто я еще совсем маленькая девочка. Рядом — мой дедушка, весь такой веселый и праздничный. Он мне и говорит: » Сегодня праздник, воскресенье. Пойдем к моей сестре — Насте, она будет нам рада». А знаешь, я ведь очень редко виделась с ней. Даже, когда выросла, так и не бывала у нее — все некогда, разве в молодости  задумываешься о престарелых родственниках?   Частенько я об этом  сожалела, на душе ведь неспокойно. Вот и решила я тебя назвать ее именем, и имя красивое и память о ней.

— А какая она была, твоя бабушка?

— Даже уж точно и не скажу. Помню только, что набожная она была очень.

— А папа как отреагировал?

— А что папа? У нас договор.

— Интересная история, получается, — задумчиво сказала Настя.

— Да.- Согласилась ее мама и добавила, — Интересно еще и то, что ты и родилась ведь в воскресенье.

         Восторг Насти был неописуем. Прав! Еще раз прав дед Никодим! Значит, действительно, рождение ее не случайно. Неожиданная догадка озарила Настю — ведь получается, чтобы родилась именно она, должны были родиться и именно ее родители, и чтобы они встретились и поженились. А чтобы родились именно они — должны были родиться именно их родители, и родители их родителей и так далее все остальные.  И все они в свое время должны были встретиться и пожениться. И если бы давно-давно не родились и не встретились и не поженились ее самые — самые первые родители родителей, то сейчас, через тысячи лет, не родилась бы она сама, Настя! Выходит, рождение всех людей предопределено с самого начала! И каждый человек рождается для чего-то!  Значит…! Настя от волнения села на стул и обхватила голову руками.  

         На следующий день, в школе, все учителя обратили внимание на активность Насти — то ей это непонятно, то ей это докажи, то откуда это все взялось — и так по всем предметам. Но учитель на то и учитель, чтобы, как гвозди молотком, вбивать в юные умы параграф за параграфом, строго затем спрашивая домашнее задание. Некоторым преподавателям нравилась эта активность, и они поддерживали ее. На таких уроках класс просыпался от дремучести, и занятия проходили весьма интересно. Другие же учителя не были в восторге от Настиных «причуд» и ее вольнодумства.

         Но Настя недаром была лидером класса, уж если что задумала — держитесь все!   Наполненная такой решимостью, она пришла к деду Никодиму и сразу с порога, даже не поздоровавшись, спросила, —

— А почему никто из ученых не верит в Бога?  

— Ошибаешься, Настенька, — пытаясь смягчить пыл своей гостьи, ответил старец, — Весьма и весьма немало мужей науки — настоящие христиане. Ну, к примеру, Циолковский, Ломоносов, Макс Планк.… А академик Павлов, например, вы должны в школе изучать его исследования, — был церковный староста. Да всех разве счесть?

— А почему тогда нам в школе говорят, что наука будто доказывает, что  Бога нет.

— Ломоносов сказал: «Вера и наука — суть две дочери Одного Великого Родителя, и в распрю зайти не могут». Церковь говорит о Создателе мира, а наука исследует этот мир, и в этом нет никаких противоречий. А знаешь, Настенька? Вот что мы сделаем — я тебя познакомлю с одним интересным человеком, он  — кандидат физико-математических наук. Тебе на эту тему лучше поговорить с ним. Только он очень занятой человек. Вот телефон и время когда ты можешь застать его.

          Сказав это, дед Никодим карандашом записал все на блокнотном листе и  протянул Насте. Вернувшись домой, Настя  с нетерпением дождалась указанного времени и позвонила…. На том конце провода ответил мягкий степенный мужской голос. Настя, забыв представиться, сразу начала сбивчиво объяснять причину своего звонка.

— Простите, как вас зовут? — Спросил мужской голос.

Настя представилась.

— Ага, так вы и есть та самая Анастасия? Знаю, знаю. Никодим Петрович сказывал. Так что, собственно, у вас за дело?

Настю распирало от гордости — она сейчас разговаривает запросто с самым настоящим ученым, который, к тому же, обращается с ней на «Вы». Никто еще так с ней не разговаривал. Даже школьная мелюзга — и та норовит нагрубить. А здесь сам кандидат наук…

После довольно продолжительного разговора Настя, положив телефонную трубку, завизжала от восторга. С нетерпением дождалась следующего дня и отправилась в школу с таким желанием, какого раньше у нее никогда не было.

         Когда начался урок, преподаватель задал дежурный вопрос классу — не желает ли кто сам выйти к доске и ответить домашнее задание. Будучи уверенным, что таковых не найдется, учитель стал выискивать в журнале фамилии тех кому не повезло. По обыкновению, класс затих в напряженности, но затем вздох облегчения прошелся по всей аудитории. Учитель поднял глаза и увидел одну единственную руку, тянувшуюся над головами повеселевших учеников.

         К радости всего класса к доске вызвалась Настя.  После того как Настя начала отвечать домашнее задание, притихший было вначале класс, снова зажил своей жизнью — какая-то  возня, шорохи, шушуканье, скрипы, стуки, сжатые вспрыски смеха — все это наполнило аудиторию и создало обычную атмосферу школьного урока. Учитель  досадливо окинул взглядом класс. Жаль, что никто не обратил внимания на ответ Насти — два параграфа без заминки. Но класс был далек от того, что там происходит у доски.

— Молодец. Отлично. Садись.- Похвалил учитель и стал выводить оценку в журнале.

Настя не стала уходить, а осталась у доски.

— Садись, садись. Молодец. — Поторопил учитель.

Однако Настя, невинно оглянувшись на учителя, не сдвинулась и с места. Класс мгновенно затих. Все поняли, что Настя что-то затевает, что-то сейчас будет. Учитель почувствовал неладное, но на всякий случай спросил,

— Ты хочешь что-то дополнить?

— Да, немного уточнить.

— Ну, что ж. Послушаем.

— Вот в нашем учебнике пишется, что на землю падает бесчисленное количество всяких метеоритов и всякой космической пыли. Ученые даже посчитали — сколько тысяч тонн пыли ежегодно падает из космоса. Но вся она сгорает в атмосфере и до земли не долетает. Возраст Земли, как пишут в учебниках, четыре с половиной миллиарда лет и если бы не было атмосферы, то слой космической пыли за это время покрыл бы землю слоем в несколько десятков метров. Так?

— Совершенно верно.

— Но все ученые говорят, что Земля и Луна — одного возраста. Значит, так как на Луне нет атмосферы, то на ней и должно быть столько пыли. Так?

— Ну, допустим, так.

— Когда американцы готовились к полету на Луну, то им смастерили специальный вездеход для такой поверхности. Но когда они высадились на Луне, то все узнали, что слой пыли на ней не больше пятнадцати сантиметров. А это значит, что возраст Луны всего около десяти тысяч лет. Значит, такой же возраст и у Земли? Выходит, Земле не четыре с половиной миллиарда лет, как пишут в учебниках, а всего-то десять тысяч лет. Где же, правда? Здесь получается одно — или учебники лгут, или у всех была галлюцинация относительно Луны. А если Луна не галлюцинация, то зачем нам такие учебники?

         Класс сразу же сориентировался в обстановке и быстро сообразил — в какие нужно бить ворота. Недовольные и категоричные реплики посыпались со всех сторон. Не урок, а зал суда. Одним словом — учителя спас звонок на перемену.

         На следующем уроке была тема, связанная с происхождением человека. Настя к этому уроку приготовилась защищать свое человеческое достоинство особенно тщательно. Несмотря на то, что учитель не предполагал вызывать  Настю, она при помощи класса, который искал любого повода отлынить от ответа у доски, добилась своего.

— Итак,- начала Настя,- для начала давайте рассмотрим молекулу ДНК человека. В ней записана вся информация о живом организме, которая вместилась бы в тысячи книгах, по пятьсот страниц каждая, напечатанная самым мелким шрифтом.

Сама молекула ДНК состоит из множества генетических элементов, связанных между собою в виде спирали.

Эти элементы можно расположить в какой угодно комбинации, и таких различных комбинаций будет числом  десять в восемьдесят седьмой степени. А если четыре с половиной миллиарда лет перевести в секунды то получится всего десять в двадцать пятой степени. То есть, если и была эволюция, то для того чтобы из всех вариантов образовалась лучшая комбинация, обезьяне нужно было успеть за секунду родиться, повзрослеть, оставить после себя потомство и умереть. И все это сделать за одну секунду!

         Класс, ждавший от Насти новых причуд, развеселился. Ну, Настя! Во, дает! Засмеялся и учитель. Это его и спасло. Агрессивность Насти утихла и она уже спокойным тоном стала «бить не в бровь, а в глаз». Неожиданная эрудированность ученицы поразила учителя. Кто бы мог предположить, что обыкновенная ученица может выдать такое! Урок заканчивался триумфом Насти, ее доводы были неотразимы. А когда она сказала, ставшую затем крылатой, фразу: » Если какой то «тормоз» будет доказывать, что он потомок обезьяны, то я ему сочувствую» — класс взорвался хохотом и аплодисментами.

         В учительской только и разговоров было о Настиных причудах. Среди преподавателей произошло разделение. Одни одобряли активность ученицы и ее желание узнать истину, другие же не видели в этом ничего хорошего. Первые заметили, что и весь класс ожил на уроках, и активность остальных учеников заметно поднялась.

         Другие же ворчали в ответ, что есть программа обучения, и ее никто еще не отменял. На одном из уроков преподаватель из лагеря «ворчливых» решил «подсечь» Настю, заявив:

— Смирнова, ты рассуждаешь, как верующая.

         Настя была готова к такому повороту дела и не смутилась.

— Нет, я не верующая. Может быть, когда-нибудь, я такой и стану, но сейчас я хочу знать правду.

— Неужели ты думаешь, что в Библии больше правды, чем в учебниках?

— Во всяком случае, Библию во лжи еще никто не обвинял.

— Но позволь, есть наука, есть ученые, есть доказательства. Как быть с этим?

— Не меньше ученых имеют, если и не больше, доказательств того, что в Библии написана правда.

— Ну, приведи хоть один пример ученых доказательств, и я с тобой соглашусь.

         Настя достала из портфеля цветной иллюстрированный журнал и положила на стол учителю.

— Здесь статья ученого астрофизика. В ней пишется о том, что если бы в самом начале был взрыв, как утверждают наши учебники, то звезды и галактики двигались в одном направлении, удаляясь от Земли. Но на самом деле часть галактик движется, удаляясь, а часть — движется навстречу, приближаясь к Земле. Значит, взрыва не было! Где же, правда?

         Преподаватель, взяв в руки журнал, полистал. Было видно, что он с трудом сдерживает свою раздраженность. Класс сочувственно замер. Настя нарвалась на серьезный конфликт. Это поняли все. Тяжелый характер этого преподавателя был известен всем. Его даже немного побаивались. Кому охота иметь проблемы с оценками? Напряжение в классе возрастало.

         Вдруг раздался голос с левого ряда.        

— Я тоже могу вам привести еще массу таких доказательств.

          Все в классе оглянулись. Это был Димка.

— То, что вы так неуважительно относитесь к христианам, еще не значит, что вы правы. Мы же изучаем на вашем уроке историю, а о том, Александр Невский умер схимонахом, вы нам не рассказывали. И о том, что родной дядя Федора Ушакова был настоятелем монастыря, вы тоже не рассказывали. И о том, что сам Федор Ушаков, который не проиграл ни одного сражения, последние годы жизни жил в этом монастыре и причислен к святым — вы тоже не рассказывали. И про Суворова, и про Кутузова. Не всю историю вы нам рассказываете…. Или скрываете.

         Класс притих. Преподаватель зло бросил Настин журнал на стол и резко встав, вышел из класса, бросив на ходу что-то о грамотеях, недоумках и грубиянах.

 Все! Конфликт состоялся. Димка и Настя нарвались на крупные неприятности — так решили все в классе и сочувственно молчали, пока не прозвенел звонок.

         Домой Настя и Димка возвращались вместе.

— Пойдем к деду Никодиму? — Предложил Димка.

— Да. Заодно и журналы ему отдать надо. — Согласилась Настя.

         Дед Никодим внимательно выслушал всю эту школьную историю и по обыкновению, напоив своих гостей чаем, предложил им самим встретиться с этим ученым, от которого он передавал Насте журналы. Насте это предложение было очень даже интересным и заманчивым. Поговорить с самим ученым — это так здорово!

         В назначенный день, в назначенное время они втроем отправились, по знакомому уже Димке маршруту.

          Он понял, что они идут в церковь.

— Интересно,- размышлял по пути Димка,- Кто же этот ученый? Может из прихожан кто-нибудь?

         Когда они подошли к церковной ограде, Настя сначала недоумевала — что они здесь делают? Ведь им нужно идти к ученому. Насте всегда казалось, что все ученые, эти люди в очках и с бородкой, обязательно  должны сидеть в своих ученых лабораториях и проводить разные опыты.

Из церкви вышел священник и прямо направился к ним.

— Благослови, отче. — Сказал дед Никодим, поклонившись.

— Бог благословит. — Ответил священник и посмотрев поверх своих  очков на пришедших, сказал:

— А вы и есть, наверное, та самая Анастасия исповедница?

         Настя смущенно улыбнулась. Что нужно этому священнику от нее? Но вот голос уж больно знакомый.

— А я, тот самый, ваш консультант по телефону, кандидат физико-математических наук, Тихон Арсеньевич Свитков. Это по-мирски, а правильно — отец Тихон, настоятель этого храма.

         Широко открытые удивленные глаза Насти были настолько выразительны, что отец Тихон улыбнулся.

— Не удивляйтесь, Анастасия. Раньше я действительно служил науке, и кое-чего в этом достиг, а сейчас я служу Богу. Потому как понял, что истина только в Боге. Бог первичен, а наука вторична. Хотя и исследовать мир совсем не грех, на то и разум дан. Грех — отрицать Бога Творца. Как сказано у пророка  Давида: «Рече безумен в сердце своем — несть Бог». Только безумный может отвергать бытие Божье.

         Отец Тихон предложил всем пройти в беседку, где, укрывшись в тени от полуденного солнца, они могли бы продолжить общение. Беседовать с настоящим священником было настолько интересно, что Димка и Настя совсем забыли о времени, и им совершенно не хотелось расставаться с отцом Тихоном. Но поскольку уже подходило время к началу вечерней службы, беседу пришлось таки прервать. На прощанье  всех напоили чаем с медом и пряниками, и отец Тихон благословил гостей возвращаться домой. Дед Никодим остался на всенощную службу, а Настя и Димка уже одни направились обратно по уже знакомому пути. Дима как всегда был молчалив, да и Насте тоже не очень хотелось о чем-то говорить. Насте сейчас казалось, что перед нею открылась дверь в другой мир, мир светлый и счастливый. И этот мир был таким родным и близким, что хотелось в него шагнуть.

         «Аз есмь дверь»,  — сказал Господь. Но Настя этого еще пока не знала. Она просто смотрела на мир счастливыми глазами. 

 

 

 

 

 

 

Татьяна ШЛЯХТЕНКОВА

 

ЗАЧАСТИЛИ  ДОЖДИ

 Зачастили дожди… Как внезапные  

                                         гости,

Стук да стук – по стеклу…

         Рад –  не рад, а встречай.

В непогоду такую всё хочется

                                  бросить,

Сесть за стол и весь день пить

                    с домашними чай.

 Суета суетой….  Всё к чему-то

                             стремимся,

Всё куда-то спешим мы,

                               боясь не успеть,

Устаем от забот, от работы,

                              от мыслей,

И за счастье – спокойно с семьёй

                                       посидеть.

                   Тянет душу к теплу, может быть,

                                   и старею,

Раньше  нравилось в дождь

         под зонтом побродить.

О, мои дорогие, с годами, наверно,

Ценим больше мы то,

                 чем должны дорожить!

                         *       *       *

 Понимаю жизнь как дар и ценность.

Истины её просты и вечны.

Много ль надо, чтоб хранить

                                         им верность?

Да и жизнь, родные, быстротечна.

 

ПОКЛОНЮСЬ РОДНЫМ МОГИЛАМ

 Поклонюсь родным могилам,

Припаду к родным крестам…

Вдаль плывут куда-то мимо

                        кучевые облака…

Что печалиться о прошлом?

Примет всех нас мать-земля.

Но с роднёю на погосте

Детство, молодость моя.

«Не грусти, – прошепчет ива –

Каждому даётся срок…»

У крестов всплакнуть могильных

Наших предков – сердца долг.

Боль потери лечит время,

Мысли больше о живых.

Только я  ушедших семя

И грущу порой о них.